Но все-таки, как только Костя отвлёкся на Зеленского и исчез из кабинета, Макс, вместо того, чтобы сочинять пояснительную записку, схватился за телефон.

Занята?

Да.

Ладно, не отвлекайся на меня. Я тебе просто кое-что черкну, потом прочитаешь.

Макс отвернулся, посмотрел в стену. Может быть, не стоит так сразу? А, да какого черта! Ему не семнадцать, чтобы стесняться говорить о своих чувствах. К тому же его реально просто изнутри распирало. Не мог забыть того, что произошло. А с кем об этом говорить, как не с ней?

Знаешь, я сижу на работе. У нас тут дела нешуточные завариваются. Кажется, мы с Костей наконец-то пробили лбом стену. Но я всё равно думаю о тебе.

Макс потёр переносицу. На экране телефона это выглядело как-то совсем сопливо и слюняво. Ну да ладно. Это увидит только Кира, а Кира поймет.

Я смотрю в монитор, а вижу твое лицо. У тебя подбородок острый, ты в курсе? И ключицы тонкие. И очень нежное и красивое то, что ниже ключиц. Чёрт. Прости. В общем, моим любимым девочкам привет передавай.

Макс шумно выдохнул. Жарко что-то. Окно надо открыть. Поднялся с места и почувствовал, что довыпендривался. За все годы. Впервые. У него стояк. На работе.

– Макс, ты кончил? – в кабинет влетел омерзительно деловой Драгин.

– Кончил, блин! Два раза!

– Ты чего? – опешил Костя.

– Ничего, – Макс вздохнул. – Просто не дёргай меня каждые пять минут.

Костя пожал плечами, схватил какую-то бумажку со стола и снова умчался. Надолго? Вряд ли.

Макс открыл окно и вернулся на место. Холодный, уже с отчётливым привкусом зимы октябрьский воздух ворвался в кабинет. Но жаркая духота внутри не отпускала. Пах ныл так, что желание сжать себя там – хотя бы так, самому – было до зуда в ладонях. Приплыли, блин. Для полноты картины не хватало только себе сеанс рукоблудия на работе организовать. Помог долгий выдох. Глоток ледяной воды из кулера. А если и это не поможет – надо будет попросить Драгина дать пару раз по морде. Должно помочь, а Костян даже с радостью согласится.

Посмотрел на телефон. На открытую на экране монитора пояснительную записку. Последнее сообщение. А потом он начнёт работать.

Не знаю, как доживу до вечера. Скучаю по тебе безумно. Не отвечай. Я знаю, что ты тоже. Всё, не отвлекаю. Мне тут тоже надо еще пару гор свернуть.

Погасил экран телефона и решительно повернулся к богопротивной пояснительной записке.

От воя автомобильного сигнала зазвенело в ушах. В последний момент Кира резко вывернула руль вправо, и, оглушительно гудя, «КамАЗ» со щебнем промчался мимо. В полуметре. Запоздало заколотилось сердце и намокла спина, реагируя на полетевший по артериям адреналин. Она. Только что. Чуть не укатала. Себя. Под «КамАЗ».

Серый «субарь» резко прижался к обочине, Кира выскочила из машины. Ошалело огляделась по сторонам, словно не могла понять, где находится. Принялась рыться сначала в карманах, потом вытащила из машины сумочку. Прикурила дрожащими пальцами.

Нельзя. Ну, нельзя же в таком состоянии за руль садиться! Подумаешь – снова влюбилась. Подумаешь – снова предали. Жить-то всё равно хочется. Очень хочется.

Следом за первой она сразу прикурила вторую. Пальцы всё еще дрожали. Зазвонил телефон. Никого не хочет слышать. Никого! Но телефон всё же вытащила. Мама.

– Привет, мам.

– Кирюша, с тобой всё в порядке? – Голос матери в трубке встревоженный.

– Конечно, – глубоко затягиваясь. – Что со мной может случиться?

– Не знаю… У меня только что сердце прихватило – даже в глазах потемнело.