И, рванув девочку, она протащила ее темным коридором в спальню и бросила на свою широкую и высокую постель… Потом быстро рванулась обратно к двери, заперла ее на ключ и, схватив со стула очевидно приготовленный уже заранее широкий ремень, подскочила к Марго.

Пронзительный, полный дикого отчаяния и ужаса крик огласил в тот же миг мастерскую.

К крику, поднятому Марго, присоединился за дверью другой… Кричали сразу несколько голосов:

— Мадам! Мадам! Мадам! Отворите! Вас спрашивают какие-то господа! Они ждут в передней!

— Что?

Злая, сердитая, Евангелина Денисовна с трудом разбирала, что ей говорили Геня, Маша и Роза там, за дверью. Недовольная тем, что ей помешали расправиться с девочкой, хозяйка отшвырнула ремень и пошла к порогу комнаты.

Но ее уже предупредили. Кто-то стучал кулаком в дверь, и незнакомый голос кричал за нею по-французски:

— Отворите сейчас же, сию же минуту! Иначе будет худо!

Этот, голос, страшно знакомый Марго, дошел до слуха полубесчувственной девочки. Собрав последние силенки, она вскочила с кровати и, шатаясь, побежала к двери, опережая хозяйку.

— Пустите меня, пустите меня! — лепетала она, но крепкие руки Евангелины Денисовны снова схватили ее за плечи.

В тот же миг кто-то сильно рванул дверь с наружной стороны. Дверь затрещала… Слабая задвижка не выдержала и, подавшись, выскочила из гнезда.

— Как вы смеете врываться? — начала было хозяйка, но в тот же миг слова ее покрылись отчаянно радостным, полным восторга и надежды криком Марго, стрелою ринувшейся вперед.

— Дедушка Ришар! Поль! Милые! Дорогие!..

На пороге спальни действительно стоял дедушка Ришар рядом с седым французом-приказчиком из магазина, а из-за спин обоих взрослых выглядывало милое, встревоженное личико Поля.

Не помня себя от радости, Марго кинулась в объятья старика Ришара, потом подлетела к Полю, лепеча на своем родном языке сквозь слезы:

— Дедушка Ришар, Поль! Каким образом вы здесь со мною?.. Милые… Хорошие… Поль, дедушка, как вы здесь очутились? О, Боже, Боже! В такую минуту! Возьмите меня отсюда скорее. Меня мучают, истязают здесь… Я не могу больше, не могу… Вы за мною? Это — не сон? Это правда?

И она замерла в объятьях подхватившего ее на руки старика Ришара.

О, какие это были сладкие минуты! Руки подоспевшего Поля сжимали тесными объятиями шею Марго, и милый голосок ее маленького друга шептал на ухо девочке слова, полные ласки и любви:

— Да… да… Уедем… Увезем тебя, Марго… Голубка, крошка… Для этого мы и приехали из Парижа. Дедушка взял отпуск, и мы приехали… Мы искали тебя повсюду и не могли найти… Неделю живем уже в гостинице, всюду ищем тебя, всех расспрашиваем… И вот, наконец, сегодня, совершенно случайно, господин Вилье телефонировал дедушке, что нашел тебя. Мы ему все рассказали о тебе, когда он зашел к нам в гостиницу. Ах, Марго, как мы счастливы, что нашли тебя… Сегодня, сейчас же увезем тебя отсюда… А потом в Париж.

— И Иванку тоже? — робко осведомились малютка.

— Кто это Иванка?

Марго рассказала.

— Да, да, и его, и его, раз он твой друг! — обрадовался Поль.

В то время, как дети восторженно переживали радость встречи, оба старика — Ришар и его приятель — строго упрекали хозяйку за ее жестокое обращение с детьми, грозя довести обо всем до сведения общества, заботящегося о детях, у которых нет родных и близких.

Госпожа Нешт совсем струсила. Ее нельзя было узнать.