– Так это и было. Все, что касается той ночи, словно черное пятно.

– Я попробовал работать над этим, и я согласен с тобой – ты сделал некоторый прогресс. Но за эти три часа я был потрясен тем, насколько сильно ты отстранен от других, от меня, от себя самого. Я убежден, что твоя отстраненность и твой дискомфорт от того, что я акцентировал на ней внимание, – основная причина твоего желания завершить работу. Есть и еще одно наблюдение: я поражен полным отсутствием любопытства к самому себе. Мне кажется, я должен поддерживать любопытство в нас обоих – я один должен нести все бремя нашей совместной работы.

– Я ничего не скрываю от вас преднамеренно, доктор. Зачем мне делать это специально? Просто я такой, – повторил Халстон в своей манере.

– Давай попробуем еще, Халстон. Я хочу, чтобы ты вспомнил, что происходило днем накануне того вечера, когда тебе приснился кошмар. Давай еще раз пройдемся по порядку.

– Как я уже говорил, был обычный день в банке, а ночью ужасный кошмар, который я забыл… поездка в «Скорую помощь»…

– Нет-нет-нет, это мы уже обсудили. Давай попробуем иначе. Достань свой ежедневник. Давай посмотрим, – Эрнст взглянул на свой календарь. – Наша первая встреча была 9 мая. Посмотри, что ты делал предыдущим днем, 8 мая. Начни с утра.

Халстон достал свой еженедельник и нашел 8 мая.

– Милл Вэли, – сказал он, – что я делал в Милл Вэли? Ах да – моя сестра. Теперь я помню. Я не был в банке в то утро. Я наводил справки о Милл Вэли.

– Что значит «наводил справки»?

– Моя сестра живет в Майами, и ее фирма посылает ее в район залива. Ей нужен дом в Милл Вэли, и я предложил ей разведать, что там и как – ну вы понимаете утренние пробки, парковки, магазины, лучшие дома.

– Хорошо. Прекрасное начало. Теперь пойдем дальше.

– Все в странном тумане – даже жутко. Я не могу вспомнить больше ничего.

– Ты живешь в Сан-Франциско – ты помнишь, как ехал к Милл Вэли через мост Золотые Ворота? В какое время?

– Думаю, рано. До пробок. Может быть, в семь.

– Что потом? Ты завтракал дома? Или в Милл Вэли? Постарайся описать это. Позволь своей памяти свободно перенестись в тот день. Закрой глаза, это помогает.

Халстон закрыл глаза. Через три или четыре минуты молчания Эрнст заинтересовался, не уснул ли он, и тихим голосом спросил:

– Халстон? Халстон? Не двигайся, оставайся там, где ты есть, но попробуй думать вслух. Что ты видишь?

– Доктор, – Халстон медленно открыл глаза, – я когда-нибудь говорил вам об Артемиде?

– Артемиде? Греческой богине? Ни слова.

– Доктор, – сказал Халстон, моргая глазами и кивая головой, как будто хотел прогнать видение. – Я несколько потрясен. Только что я пережил удивительные ощущения. Как будто трещина образовалась у меня в памяти, позволив всплыть всем странным событиям того дня. Мне не хотелось бы, чтобы вы думали, что я преднамеренно скрывал их от вас.

– Продолжай, Халстон. Ты начал говорить об Артемиде.

– Лучше я начну с утра того проклятого дня – дня, после которого я проснулся в «Скорой помощи»…

Эрнст любил слушать истории и устроился поудобнее, весь в ожидании. У него было четкое ощущение, что этот мужчина, с которым он провел три странных часа, сейчас собирался достать ключ к тайне.

– Итак, доктор, вы знаете, что я был одинок в течение почти трех лет и всегда был немного осторожным – даже больше чем немного – по отношению к… э… связям.