Бывший супервизор Эрнста, Маршал, предложил ему Фрагмент своей предостерегающей лекции, которую он, как заведено, произносил перед своей группой: «Даже если ты не делаешь ничего дурного, избегай любой ситуации, где даже одно твое движение, запечатленное на фото, содержало бы намек на нечто неэтичное».

Эрнст пожалел, что позвонил Маршалу. Проповедь о намеке не сильно потрясла его; наоборот, ему казалось возмутительным советовать детям вести себя осмотрительно, дабы избежать искажения в средствах массовой информации.

В конце концов, Эрнст не придал значения советам своих друзей. Все они были малодушными, поглощенными мыслями о проблемах внешней стороны дела, вопросами приличия и возможным судебным разбирательством по поводу злоупотребления служебным положением. Раздумывая обо всем этом, Эрнст был уверен в одном: он поступил полностью честно.

После того как он полностью пришел в себя, Эрнст возобновил практику и через четыре дня встретился с Халстоном, который заявил, что в конце концов все же решил прервать терапию. Эрнст знал, что он потерпел неудачу с Халстоном, который, несомненно, ощущал неодобрение терапевта. Чувство вины Эрнста по поводу провала терапии было недолгим, потому что после прощальных слов Халстону он сделал странное открытие: в последние семьдесят два часа с тех пор как он поговорил по телефону с Полом и Маршалом, он полностью забыл о существовании Артемиды! Тот завтрак с ней, все, что случилось потом! Ни разу он не подумал о ней! «Господи, – думал Эрнст, – я вел себя так же ужасно, как и Халстон, оставив ее без единого объяснения и не утруждаясь звонками и встречами».

Весь остаток этого дня и весь следующий день Эрнст отмечал тот же самый странный феномен: сколько бы он ни пытался думать об Артемиде, он не мог сосредоточиться: его сознание начинало блуждать по несущественным темам. Поздно вечером он решил позвонить ей, это ему стоило больших усилий – Эрнст представил, будто крутит сорокакилограммовый диск – начать набирать ее номер.

– Эрнст! Это и правда ты?

– Конечно, я. Поздно. Но это я. – Эрнст замолчал. Он ожидал вспышки гнева и был ошарашен ее ласковым голосом. – Ты удивлена? – спросил он.

– Очень удивлена. Не думала, что еще когда-нибудь услышу твой голос.

– Я должен увидеть тебя. Вещи кажутся нереальными, но звук твоего голоса пробуждает меня. Нам многое нужно сделать: мне за многое извиниться и многое объяснить, а тебе многое простить.

– Конечно, увидимся. Но при одном условии. Никаких объяснений или прощений – они не нужны.

– Поужинаем завтра? В восемь?

– Прекрасно, я приготовлю.

– Нет, – Эрнст вспомнил свои подозрения по поводу лисичек. – Моя очередь. Ужин за мной.

Он приехал в дом Артемиды, нагруженный едой, с удовольствием выложил всевозможные пакеты на стол, рассказывая Артемиде об их содержимом. Он был удручен, когда она сказала, что является вегетарианкой, и поэтому пропустит некоторые блюда, включая цыпленка, завернутого в салат, и мясо с грибами. Слава богу, тихо пропел Эрнст, что есть рис, проросшие зерна и вегетарианские клецки!

– Я хочу тебе кое-что сказать, – произнес Эрнст, когда они сели за стол. – Все мои друзья говорят, что я Одержим разоблачением тайн, поэтому я хочу предупредить тебя…

– Помни о моих условиях. – Артемида закрыла рукой его рот. – Никаких извинений, никаких объяснений.

– Не уверен, что смогу выполнить эти условия, Артемида. Как я уже говорил тебе предыдущей ночью, я отношусь к своей работе целителя очень серьезно. Таков я, такова моя жизнь, и я не могу это включать или выключать по своему желанию.