— А он терялся, да? — уточнил мужчина. — А то он откуда-то сверху свалился.

Цветочек задрал голову, пытаясь понять, откуда на него рухнуло это испуганное рыжее чудовище. Но, кроме балок и высокого потолка, ничего не смог там найти.

— Терялся, — я продолжала тискать обиженного кота. — Нальешь ему воды? И супа. Надо миски найти. И…

— А что это? — звонкий голосок Нетты раздался над ухом. А я ощутила, как Гопник напрягся. — Ой! Ко-о-о-тик!

Где-то на третьей секунде тянущегося «о», Гопник решил делать ноги. Поцарапав мне руки, он вывернулся и кинулся искать убежище в новом помещении.

Нетта кинулась за ним, не собираясь так просто отставать от животного. Я же хотела поспешить за ней, но не нашла в себе сил, чтобы даже просто встать. Будто приросла к последней ступеньке на лестнице, прислонившись плечом к перилам.

— Ярослава, все хорошо? — Цвет все еще топтался на месте, не зная, что делать.

— Да, — я слабо кивнула. И от этого жеста голову прострелило ужасной болью.

Опять последствия… магии?

Магия. У меня есть магия. Просто поверить не могу! Так же не бывает! Откуда у меня, дитя двадцать первого века, может оказаться магия? Да еще и такая странная!

— Покорми кота, пожалуйста, — слабо попросила я, пытаясь встать.

Ладонь соскользнула с перил, новая вспышка боли обожгла виски. Но я все же справилась с собой.

Сейчас, когда я хоть немного понимала, что со мной происходит, было как-то проще.

Но вот того, как добралась до спальни, вспомнить не смогла. Просто осознала, что оказалась в постели, утопая головой в прохладной подушке.

Когда я рисовала Анни, применив эту странную магию, чуть не умерла — провалялась целых три дня пластом. Но когда попала в этот мир… ничего такого не было. Я козочкой тогда взлетела по лестнице и побежала разбираться с прихвостнями Митчела. Может, это потому, что магия была с двух сторон? Ведь Нетта тоже колдовала, пытаясь найти чудо для них.

Могло ли это смягчить мой отходняк?

Я прикрыла глаза и тут же вспомнила, как впервые в жизни хлопнулась в обморок. Да, от страха. Да, потому что на меня напало «приведение». Но… первый обморок в жизни.

Именно с этой мыслью я и провалилась в сон. Даже не успев понадеяться, что в этот раз не проваляюсь трое суток в горячке.

Наутро мне было паршиво. Что-то среднее между мигренью и пищевым отравлением. Но не так плохо, как после портрета Анни.

По дому я передвигалась по стеночке, с улыбкой наблюдая за тем, как Гопочка осторожно знакомится с жильцами и новым миром. Как с удивлением косится на меня, намекая, что о переезде я его не предупреждала. А потом сдается и ластится к ноге, чтобы его почесали за ухом.

Домочадцы от нового подселенца были в восторге. Дети пищали, Мия улыбалась при виде животного, а Миль подкармливала со стола. К появлению кота настороженно отнесся только Эвен. Генри же только плечами пожал и порадовался за меня, что сбежавший питомец вернулся.

— Яра, ничего не хочешь объяснить? — Эвен заглянул ко мне ближе к вечеру следующего дня.

Я все еще чувствовала себя разбитой и уставшей. Но в опорах в виде стен больше не нуждалась.

— Не знаю, что мне нужно сказать, — вяло отмахнулась я и показала на мольберт у окна.

Снять холст с новой картиной я не успела. У меня попросту не хватало сил подойти к ней.

Эвен замер у рисунка, рассматривая Гопника с клубком. Потом повернулся ко мне и нахмурился.

— Я не понимаю.

— Я тоже, — честно ответила ему. — Но, похоже, игла инквизиторов не ошиблась во мне.

Эвен как-то резко побледнел, сглотнул и вновь покосился на рисунок.