Я справлюсь. Я со всем справлюсь — повторяла себе как мантру. И с каждой секундой верила в это все больше. Пусть сейчас нам с Мираникой трудно найти контакт, но и определенные подвижки в деле есть: теперь она не шарахается от меня, как от чумной. А когда сама берет в руки кисть, криво и схематично показывает то, что не может описать словами. Еще неделя-другая, и я точно смогу изобразить вещь из ее воспоминаний.

Но есть ли у нас эта неделя?..

— Устала? — Волдер подошел со спины, положил руки мне на плечи, чуть притягивая к себе.

— Немного, — призналась я. — Мираника сегодня очень волнуется. В твоем присутствии ей спокойнее. Посидишь с нами?

— Конечно, — мягко ответил он, прижимаясь к моей макушке подбородком и спуская руки на талию.

— Ты в курсе, что сейчас даешь людям еще больше поводов для сплетен? — смешливо поинтересовалась я, намекая на настежь открытое окно.

О том, что у нас с Митчелом роман, судачил почти весь город. По меньшей мере те, кому вообще было дело до того, с кем может встречаться самый завидный холостяк города. По поводу «самого завидного холостяка» — это мне с важным видом заявил Цветочек.

Откуда пошла сплетня? Понятия не имею. Но Генри заявил, что досужие разговоры пошли после нарисованного манифеста напротив дома мэра. Вроде как полицаи и начали судачить, лишний раз подтверждая мысль, что самые большие сплетники — мужчины.

— Пусть лучше думают о том, что свободная художница Ярослава крутит роман с самим лордом Митчелом, — с усмешкой начал он, — чем узнают истинное положение вещей.

— То есть мы с тобой не крутим роман? — наигранно возмущенно поинтересовалась я, даже не пытаясь скрыть улыбку.

— Не нравится мне слово «крутим», звучит оно как-то легкомысленно, — усмехнулся лорд Митчел.

В конце коридора послышались шаги. Чуть обернувшись, я увидела Остина, двигающегося в нашу сторону с подносом. Тяжело вздохнув, я волевым усилием разомкнула объятия и направилась в свою персональную камеру пыток.

Мираника, казалось, и с места не сдвинулась. Сидела в своём излюбленном кресле и ничего не выражающим взглядом смотрела в стену. Волдер подошёл к ней и уселся напротив. На его лице промелькнула печаль — было видно, что наблюдать за сестрой, пребывающей в подобном состоянии, ему тяжело.

Устроившись на принесенном специально для меня стуле — чуть поодаль, ближе к зашторенному окну — я приняла чашку с кофе и погрузилась в лицезрение камина. Мысли разбрелись по самым укромным уголкам подсознания, потому в мирный и тихий разговор Волдера с сестрой я не вслушивалась.

Мольберт, сколоченный Эвеном, стоял прямо напротив меня. Напоминание о том, что очередная попытка развеялась прахом. Чтобы не портить себе настроение еще сильней, я сняла с мольберта рисунок с «не таким» сейфом и установила чистый холст.

Поймала себя на мысли, что, если сегодня придётся нарисовать еще с десяток ящиков с ручками как вентиль, я окончательно свихнусь. И в то же время было понятно, что, кроме меня самой, с этой задачей вряд ли кто-то справится.

А потому решила все же позволить себе перерыв, но творческий. Над идеей для рисунка долго не думала, пальцы с зажатым грифелем — еще один презент от Митчела — сами нарисовали овал лица. Еще пара штрихов, и я обозначила положение глаз, носа и рта.

Недолго думая, спустилась ниже, схематично набрасывая очертания тела. В пальцах проявилась уже знакомая вибрация, нутро залило теплом — и остановиться я уже не могла.