Все это крутилось у меня в голове, пока я тащился к лагерю, как побитая собака, на поводке. У реки нас ожидала большая лодка, что-то вроде катамарана, с прочным широким помостом и стоящими по бокам охранниками с мощными луками.

О как! Для моей поимки была организована целая экспедиция! Вот тебе и два-три солдата! Ошибался Аркан. Не два-три солдата… А что я хотел? Странная личность, нашли в джунглях, в необычной одежде и с невиданным драгоценным приспособлением на глазах. Вот сволочи! Мои очки! Как я без них? Как?.. Что за черт, я увидел катамаран на реке метров за сто, да еще со всеми подробностями — с солдатами у бортов, рассмотрел луки в руках, стрелы на тетиве и даже завязки на их набедренных повязках! Это как понять? Что со мной происходит? Я так никогда не видел, даже в детстве. Сколько себя помню, носил очки, а теперь… Вот это да! Это я теперь типа Зоркий Сокол? Тэ-э-экс… и с чем это связано?

«Ну-ка, Васька, давай рассуждать, каким это образом ты вдруг прозрел, — сказал я себе. — Лихорадка? По логике — лихорадка. Может, какой-то вирус вселился в меня? И что? Исправил мне глаза вместо того, чтобы выесть внутренности? Как-то глупо… Ну а что еще-то? Так, что-то мелькает в голове, какие-то смутные воспоминания, какие-то слова… Слова? Стоп! Какие такие слова?! „Носитель“, „семя“ — это к чему? Ой, как голова заболела… ну что за хрень? Я никогда не отличался мигренями и всяческой такой головной гадостью — боксом не занимался, по голове в подъезде меня не били — с чего это такая дикая головная боль? Опять все сводится к лихорадке. Ладно, потом соображу… если время дадут. А почему не дадут? А потому, что они постараются вышибить из меня дух — я же беглец, за которым отправили целый отряд охранников. А если спросить? Ну, в крайнем случае, получу пару лишних тумаков, а может, и получу информацию?»

— Господин начальник, а чего это за мной столько солдат отправили? Неужто я такая важная личность? — осведомился я у старшего охранника.

Он скривился с отвращением:

— Тварь ты этакая! Я бы тебя и тащить не стал — башку бы отрезал на месте в знак того, что нашел, а начальник лагеря потребовал, чтобы тебя живым доставили! Типа шаман тебя видеть хочет! Вот только мне не было сказано, что тебя надо с руками и ногами доставить, а особенно с языком, и если ты, вонючка толстозадая, не перестанешь болтать, я отрежу тебе язык прямо тут, на месте!

Я благоразумно заткнулся и задумался. Шаман? Это тот шаман, что вылечил меня в прошлый раз? С одной стороны, я ему благодарен, хотел он или нет, но спас меня, когда я умирал, иссеченный кнутом. С другой стороны, если бы не его желание меня посмотреть, я бы спокойно ушел от преследователей, перебравшись за реку, и никто не стал бы тратить столько усилий, чтобы меня ловить. Так-то оно, если взвесить, первое перевешивает второе. Вряд ли сейчас они меня засекут до смерти, раз решили доставить живым. Впрочем, кто знает? Может, они любят смотреть на зрелище наказания штрафников, как сказал один из солдат. Только мне почему-то в это не верилось — если это касалось нынешней ситуации и меня лично. Всегда не хочется верить в плохое и кажется, что со мной ничего такого не может случиться по определению.

Переправа через реку прошла спокойно, без эксцессов — никаких чудовищ не вылезло, никто не попытался сожрать меня, выпрыгнув из воды, хотя солдаты были довольно напряжены и стояли за высокими бортами с луками наготове. Похоже, попытки сожрать людей, переправляющихся через реку, были здесь обычным делом.