Теперь и Кан заклеймен. Преследуя Германа Корда, он слишком близко подошел к преступному безумию. Но выйти из переделки невиновным и невредимым не сумел.

Оглушенный, теряющий сознание Кан посмотрел на Фрейда и Грейс, лежащих друг возле друга.

В его сознании мелькнула мысль, что эти двое не подчиняются безжалостным законам, которые руководят всеми остальными. Не потому ли они еще дышат, хотя разум помешанного обрек их на смерть, верную и преждевременную?

Или они спаслись благодаря череде совпадений? Слепым хитросплетениям судьбы? Тому же самому случаю-игроку, который убил его мать? Чью высочайшую руку он не сумел остановить?

Он снова увидел белое платье, успокаивающую улыбку.

Слезы затуманили его взгляд.

Полицейское расследование, в результате которого была спасена жизнь невиновного, было не чем иным, как чудом.

В конце концов, только смерть обладает вечной молодостью, неограниченным могуществом, способностью успевать повсюду.

Ей одной не нужно ни в чем оправдываться.

39

Фрейд дрожал мелкой дрожью и ничего не мог с этим поделать: он отчаянно боялся поездов, и ему казалось, что поездка в Вустер тянется бесконечно долго.

Сидящий напротив Юнг листал «Нью-Йорк таймс».

— Мисс Дэймон избежала тюрьмы. — сообщил он.

— Ей снова никто не поверил… — Фрейд помолчал. — Что пишет «Таймс»?

— Тут говорится, что смерть Корда остается необъяснимой, — ответил Юнг, протягивая ему газету.

Фрейд нашел колонку, привлекшую внимание его коллеги.

Недавняя гибель таких почтенных граждан, как Бернард Эмери, Джеймс Уилкинс, братья Август и Герман Корда, снова демонстрирует неспособность представителей власти остановить даже самых дерзких убийц. Последние проявляют все больше изобретательности, чтобы ускользнуть от правосудия. Возможно, выходом из положения станет реформа нью-йоркской полиции, которую предлагает провести инспектор Рейнолдс Кан, назначенный вчера дивизионным комиссаром Бруклинского округа.

— Хоть кому-то это дело принесло пользу, — заметил Фрейд, возвращая газету Юнгу.

Огромное количество потраченных им сил ничего не дало психоанализу. Случай Грейс заставил Фрейда усомниться в верности теории об эдиповом комплексе, которую он хотел предложить вниманию американской публики. Что же касается исследования преступного безумия Германа Корда… Он сгорел бы со стыда, если бы ему пришлось кому-нибудь рассказывать об этом.

Встреча один на один с убийцей стала для него сеансом апокалипсического психоанализа. Работа вызывала у него тошноту, и он уже не надеялся убедить публику в правильности своих воззрений.

Чтобы забыть о своем унынии, Фрейд сосредоточился на почтовой открытке с изображением Манхэттена. Он решил написать письмо дочери Анне и напряженно смотрел на картинку.

Окончательное впечатление о городе у Фрейда сформировалось в тот момент, когда он его покидал.

Платоновский объект, найденный на небесах, с самого начала задуманный как абстрактная единица. Рассчитанный, как математическая сетка. Растущий согласно неумолимым рациональным законам, несмотря на кажущуюся беспорядочность своего развития.

А самым примечательным было то, что принципы его создателей не совпадают с принципами либерального капитализма, согласно которым устроено американское общество. Другие города росли горизонтально, следуя логике индивидуального приумножения. Манхэттен же развивался вертикально, подчиняясь своеволию нескольких сильных личностей.

Это придало ему особую ауру. Как египетские пирамиды и католические соборы, остров стал очагом энергии, неодолимо притягивающим к себе людей. Когда они уставали от работы ради пропитания, остров давал им новые силы.