Но неужели она решила полюбить Оливера? Или она любила его с первого взгляда? Разве не Йейтс сказал: «вино входит в рот, а любовь — в глаз»? Любовь была такой — мгновенной, огонь, который горел, бассейн, в котором ты утонул. Она посмотрела на него и поняла. Она жалела тех, кто никогда не испытывал подобной любви. Это было чудо, дар, когда любовь вот так на тебя обрушилась. Это было так просто.

Выбора действительно не было. Не тогда, когда ты так себя чувствуешь.

Оливер все еще был смертным, когда она впервые встретила его, но когда она снова увидела его много лет спустя в Нью-Йорке, его уже не было. Они встречались в течение нескольких месяцев, пока он не сказал ей, что они не могут продолжать, пока он не расскажет ей свой секрет, и что если она действительно любит его, тогда ей придется сделать выбор, знать ли его полностью или нет вообще.

— О чем ты говоришь? — она спросила.

— Я изменился, — сказал он. Но она не понимала, что означала трансформация, пока он не показал ей свои клыки. Он объяснил, что Священный поцелуй свяжет ее с ним навсегда. Довольно большие новости, чтобы упасть на вашу подругу на вечеринке на крыше в стандартном отеле. Они сидели в угловой кабинке, глядя на городской пейзаж, и в тусклом свете он выглядел нестареющим и красивым, и она почувствовала, как волосы встали у нее на руке.

— Ты будешь любить меня каждой молекулой, каждой клеточкой своего существа. Даже твоя кровь будет любить меня. Я знаю, что значит быть фамильярным вампиром. Я знаю, какую любовь создает кровная связь. Ты этого хочешь? Ты хочешь меня? — он спросил.

Она поставила стакан и засмеялась. Но когда она увидела, что он серьезен, она забеспокоилась.

— Ты не шутишь?

— Нет. Хотел бы я, — грустно сказал он. — Я понимаю. Я больше не буду тебя беспокоить.

Но она побежала за ним и забрала его к себе домой.

— Сделать это. Укуси меня, — сказала она ему. — Сделай меня своей навсегда.

Она откинула волосы в сторону и подставила шею, и она услышала, как у него перехватило дыхание, и когда она положила руку ему на грудь, он был теплым, таким теплым, и когда он поцеловал ее кожу, его губы были мягкими. Затем она почувствовала его клыки, маленькие иголочки, и его тело было над ее, и она инстинктивно знала, что еще он хотел сделать, как он хотел взять ее. Она велела ему подождать минутку, сняла с себя одежду, пока не разденется, и легла под ним, ожидая, а он так быстро разделся, что это заставило ее немного рассмеяться. — Уже лучше, — сказала она. — Тебе так не кажется?

Потом он забрал ее, тело, кровь и душу, и она не могла вспомнить время, когда не любила его.

— Какой он в постели? Бьюсь об заклад, он потрясающий, — сказала Айви, словно прочитав ее мысли, и налила Финн еще одну чашку.

Финн покраснела. — Ну, он во всем хорош, — с озорной улыбкой призналась она, принимая чашку. Айви была права — что бы там ни было, это было хорошо.

— Держу пари, — сказала Айви с улыбкой. Они хихикали вместе, девушки из колледжа снова.

И все же, каким бы чувствительным ни был Оливер, каким бы нежным он ни был, как бы тесно они ни были связаны, Финн не могла признаться Айви и с трудом признавалась даже самой себе, что Оливер не понимает ее. Он любил ее, но и боготворил; он обожал ее так, что она чувствовала себя немного неловко. Она была для него мечтой, призом, собственностью. Она знала, что он не хотел так себя чувствовать. Может быть, это была ее вина, может быть, она была слишком готова пойти туда, куда он вел, может быть, они были слишком молоды, когда встретились, хотя они были в возрасте согласия.