– Еще морги и больницы?

– Этим ее отец сам занимается. И вот еще что, – добавил Илюшин, подумав, – сфотографируй в квартире Куликовой ту стену, на которой копии страниц манускрипта Войнича. Так, чтобы каждый лист был хорошо виден. И противоположную, с рисунками, тоже – на всякий случай.

– Бестолковым делом мы с тобой занялись на этот раз, – проворчал Сергей, доставая с полки фотоаппарат.

– Почему же?

– Потому что прокуратура раскроет это дело по горячим следам за сутки. Если уже не раскрыла, пока мы с тобой разговоры разговариваем. Достаточно посмотреть записи с видеокамер на улице и в подъезде, чтобы увидеть, с кем выходила Куликова.

– Может быть, может быть… – уклончиво ответил Макар. – А может быть, и нет.

Дозвониться по телефонному номеру Максима Арефьева, оставленному Куликовым, не удалось. Зато Алексей Баренцев взял трубку сразу же, будто только и ждал звонка Макара. Впрочем, примерно так оно и оказалось.

– Я к вам подъеду, – быстро сказал Баренцев, едва только Илюшин представился. – Мне про вас дядя Аркадий рассказал. И о том, что Тошка пропала. Говорите адрес.

– Быстрый парнишка, – пробормотал Илюшин, положив трубку.

– Кто? – спросил из прихожей Бабкин, влезая в утепленную куртку на подкладке.

– Тот самый друг детства. Один из двоих. Будет здесь через полчаса.

* * *

К тому времени, когда я добрался до нужного места, лошади у меня уже не было. Пришлось продать ее одному пройдохе, который, видя бедственное состояние моего облачения и понимая, что деваться мне некуда, назвал сумму в три раза меньше той, что я просил за кобылку юного Сибли. Однако выбирать не приходилось, и пройдоха остался с кобылкой, а я – с деньгами, которые позволили бы мне довести предприятие до конца.

Да-да, именно так – предприятие! Ибо пока я скакал что есть духу прочь от Ланкастера, мой замысел созрел окончательно. Неудачу с лордом Сибли я решил рассматривать как ступень к новой жизни, и тогда все произошедшее предстало передо мной в ином свете. Умный человек всегда извлечет пользу из своих неудач, и двойную пользу – из неудач других! Второе мне особенно хорошо удается, ха-ха!

Бредя по дороге вдоль пастбищ, на которых паслись отары, я вспоминал для поднятия духа те удачные проделки, которые не только принесли мне выгоду, но и оставили после себя приятные чувства. Как-то раз, например, одна вдова из местечка Треширтон сдала мне в аренду участок земли за своим домом, который она уже не могла возделывать, а нанимать кого-то было ей не по карману. Документ подписали при свидетелях, честь по чести, и я рассчитался со вдовой сразу же, заплатив ей всю полагавшуюся сумму, чем заслужил хвалебный отзыв от местного священника, желторотого мальчишки, – он-то опасался, что я задумал какой-то подвох и оставлю старую женщину без денег. Но разве я мог! Ради стоимости жалкого надела, на котором и хороший дом-то толком не разместишь, влезать в такую сделку?! Нет, юный дуралей недооценил Эдварда Келли. Не для того я изучал право в Лондоне, чтобы ввязываться в мелочные делишки.

Вдова своей рукой вывела на бумаге разрешение использовать землю по усмотрению арендатора. Юридическая формула, которую я ей подсказал, давала мне право сделать с участком все, что угодно, включая выкорчевывание деревьев, снос строений и постройку новых. Строение там и впрямь было – древний покосившийся свинарник, в который десять лет как не ступало ни одно свиное копыто. Вдова сказала, что ничуть не жалеет о нем. На том мы и распрощались – более чем любезно. Священник, покраснев до ушей, даже счел нужным извиниться передо мной за беспочвенные подозрения, которые он питал. Конечно, я простил его, улыбаясь при этом про себя, как гиена.