Ни у кого из школьников денег не оказалось, но наездницы и не собирались на них зарабатывать. Они привязали лошадей к дереву и присоединились к компании. Конечно же, в тот вечер все желающие покатались верхом.

Мне сразу понравились лошади. Они послушные, статные и благородные животные. К кошкам и собакам я тоже всегда относился хорошо, но они не вызывали во мне такого отклика. Я не издевался над животными, не думайте…

Сергей весь вечер сидел в стороне и наблюдал за происходящим. Иногда он порывался с кем-то заговорить, но тут же осекался. Если кто-то обращался к нему, он старался ограничиться односложным ответом, чтобы потом не переживать из-за того, что ляпнул лишнего. Привязанные лошади сразу же привлекли его внимание. Они казались благородными и покорными. Поднявшись с места, Головкин подошел к одной из них и осторожно провел рукой по спине и крупу. Одна из наездниц всполошилась: о том, что к лошади нельзя приближаться сзади, Сергей не знал и в эту минуту имел все шансы остаться на всю жизнь калекой. Неожиданно лошадь благодарно заржала и склонила голову, позволяя погладить себя.

– Ты ей нравишься. Не думал заняться лошадьми? – с облегчением произнесла девушка.

– Да как? Мы же в Москве. Может, еще свиней разводить начать? – хмыкнул кто-то из одноклассников.

– Мы вообще-то на Беговой живем, – обиделась вторая наездница.

– Никогда не думала, почему Беговая так называется? – усмехнулся тот же парень.

– Приезжай на ипподром в четверг, познакомишься с лошадьми, осмотришься, – обратилась девушка к Сергею и, тут же позабыв о нем, заслушалась очередной русской заунывной по мотивам Beatles.

* * *

Лошади приняли Головкина за своего, со временем став неотъемлемой частью его мира. Они охотно его слушались, ими можно было управлять и легко вписать в мир собственных фантазий. Эти существа никогда не посмеялись бы над ним, не стали бы издеваться над его внешностью или запахом. Они просто не умеют этого делать – ржание не в счет, ведь оно сигнализирует совершенно о другом.

В представлении Сергея окружающие видели в нем отвратительного урода, над которым можно лишь брезгливо насмехаться. С детства ему без конца твердили о его болезнях и слабостях. Он вынужден был вечно помнить об энурезе и впалой груди, из-за которой приходилось следить за тем, чтобы никто не увидел его без одежды. Да и сам Головкин с трудом переносил свое отражение в зеркале. В психиатрии любая форма неприятия себя, включая анорексию или увлечение пластическими операциями, называется дисморфофобией. Подростки заняты построением отношений с миром и исследованием того, как меняется их тело. По понятным причинам в этом возрасте недовольство своей внешностью может усиливаться, но со временем прыщи проходят, и человек учится любить себя со всеми достоинствами и недостатками. Иногда, впрочем, негативное отношение к собственному «я» нарастает и превращается в полноценную ненависть. Сергей был знаком с этим чувством. Он видел плохо сдерживаемую неприязнь между родителями, наблюдал, как злоба зашкаливает в фильмах о Второй мировой, которые смотрел с отцом. Головкин был одинок в этом мире, и единственной его спутницей стала ненависть, которая постепенно обращалась против него самого, перерастала в агрессию, в желание уничтожить себя и в полное безразличие к тому, как он выглядит. Сергей ненавидел человека, смотревшего на него из зеркала: не прыщи или впалую грудь – их можно было бы замаскировать, – он ненавидел себя целиком. Представьте, что вы стали обладателем жуткой куклы вуду, которая вам не просто не нравится – она вас пугает. Что вы сделаете? Закинете подальше в ящик шкафа с ненужными вещами. Маловероятно, что вы начнете смахивать с нее пыль, искать, чем бы ее украсить, и демонстрировать направо и налево.