— В комнату не заходить, — предупредил он. — Ждите тут, будете понятыми.

Дворник согласно кивнул: очевидно, почти за четверть столетия своей работы привык ко всему и знал, каковы обязанности понятых.

— А ты, старлей, — Толкунов подтолкнул Павлова к выходу, — покарауль на лестничной клетке. Впускать всех и никого не выпускать.

— Слушаюсь!

Обеспечив тылы, розыскники принялись внимательно осматривать квартиру. Бобренок быстро перебрал вещи в шкафу: висело там лишь несколько платьев, пальто, лежало белье. Толкунов выдвинул ящики комода и тоже не нашел ничего интересного. Заглянул под диван, пощупал подушки — с тем же результатом. Вдруг его взгляд остановился на чем-то... Бобренок проследил за ним и увидел ящик для обуви около входа. Обычный фанерный ящик, обитый дерматином, и пара стоптанных туфель стояла на нем.

Капитан опустился на колени у ящика, отбросил крышку, и довольный возглас вырвался у него. Однако быстро оглянулся на майора и закрыл ящик. Хлопнул дверью под носом у понятых, с любопытством заглядывавших в комнату.

— Вот она, родная... — Толкунов растроганно погладил ладонью дерматиновую крышку.

Бобренок тоже склонился над ящиком. Да, немецкая рация, которую они так долго разыскивают...

Но куда исчезла пани Василина Грыжовская? Немецкая шпионка, свободно разъезжающая по городу на велосипеде. Она собирает информацию, а потом передает шифровки по рации. Но ведь старший лейтенант уверяет, что пани не выходила из дома.

— Может, у соседей? — спросил Толкунов.

— Оставайся тут, — приказал майор Толкунову. — Осмотри все еще раз, а я обыщу дом.

Сначала они с дворником спустились в подвал — небольшое помещение с зарешеченными секциями, где жильцы дома хранили овощи и всякий хлам. Спрятаться тут было негде, и майор отправился во внутренний садик. Минуты хватило, чтобы убедиться: и здесь также никто не затаился.

И тогда они стали обходить квартиры. Им открывали испуганные люди. Майор вежливо объяснял им, что военная комендатура разыскивает проживающую в доме Василину Грыжовскую. Тщательно осмотрели все квартиры, чердак, но Грыжовскую не нашли.

Они возвратились в квартиру на первом этаже. Бобренок позвал Павлова, отпустив девушку и дворника. Сел на диван, предложив Павлову стул. Рассказал, что нашли в квартире. Наблюдая, как Толкунов продолжает обыскивать комнату, сказал:

— Давайте, старший лейтенант, все сначала. И прошу вас — вплоть до самых незначительных деталей.

— Вроде бы я все доложил...

— Итак, увидев Грыжовскую, сели в трамвай?

— Точно.

— И выскочили, когда она повернула в переулок?

Павлов кивнул, помолчал и спросил:

— Хотите установить, заметила ли она меня?

— Да.

— Но ведь, если бы Грыжовская действительно заподозрила меня и каким-то образом, обведя вокруг пальца, исчезла, зачем оставила рацию? Должна же знать в таком случае, что дом основательно обыщут. И вообще, заметив «хвост», вряд ли подалась бы домой. А она, видите, даже оставила тут велосипед.

— Это и не дает мне покоя, — признался Бобренок.

— Не представляю, как она могла незаметно исчезнуть?

Бобренок думал с минуту, покачивая ногой.

— Давайте дальше по порядку, — предложил он. — Восстановим картину. Кто выходил из дома?

— Ну, значит, так... Первый — мужчина. В темном костюме и с чемоданчиком.

— Вы его хорошо видели?

Старший лейтенант понял Бобренка и уверенно покачал головой.

— Фокус с переодеванием отпадает.