Наверное, нет смысла объяснять, насколько отличалось это заведение от той убогой обшарпанной больницы с ее вечной нехваткой элементарных медикаментов и отвратительной кормежкой, с ее неумелыми молодыми врачами и бестолковыми медсестрами.

Здесь все было иначе — аккуратные двухместные палаты со специальными койками, внимательный и профессиональный персонал, самое современное оборудование.

Коля иногда даже сомневался, так ли уж заслуженно находится он в этом раю и каждому ли попавшему в аварию выпадает счастье лечиться именно здесь. Он подозревал, что ребята использовали все свои связи, чтобы восстановительный курс он прошел в этом специализированном травматологическом центре.

Впрочем, как бы то ни было, полежать здесь ему, по всей видимости, было необходимо — местные специалисты обнаружили у него ушиб левого легкого (вот почему резкая боль иногда так пронизывала всю левую половину его груди, что он пугался, все ли в порядке после этой проклятой аварии у него с сердцем), травматическую незлокачественную опухоль селезенки и, главное, смещение нескольких дисков позвоночника, что рано или поздно привело бы его к определенным проблемам с передвижением.

Теперь же у него была самая реальная возможность поправить свое здоровье, что называется, «на все сто», и Николай, хотя и не любил больниц с самого детства, послушно и даже с каким-то весьма странным для него удовольствием выполнял все требования врачей и режима — спал днем, занимался на специальных тренажерах, принимал лекарства, Но больше всего ему нравилось просто валяться в постели, читая, смотря телевизор или отрешенно глядя в белый потолок палаты над своей кроватью.

Он много думал в эти дни — про незавершенное расследование деятельности «Технологии и инжениринга», про будущие дела, про Наташку с Леночкой.

Он очень скучал по жене и дочери и с особым чувством каждый день ждал пяти часов вечера, когда, согласно больничному режиму, в его палату пускали посетителей.

Наташу и Леночку почти каждый день привозил на своей машине Андрей Дубов — коллега из их теле бригады. Впрочем, назвать Андрея просто коллегой было бы не совсем точно — он был, скорее, одновременно Правой и левой рукой Николая, самым горячим сторонником и самым верным единомышленником. И вполне закономерно, что именно он, пока Самойленко временно был оторван от дел в своей редакции, взял организацию работы в свои руки.

За почти полтора года совместной работы в «Деньгах» он стал для Коли настоящим другом. Он ежедневно навещал Николая в больнице и не жалел бензина и своих стареньких «Жигулей», чтобы привезти к нему также Наташу с дочерью.

Леночка быстро росла.

Коле хотелось плакать, когда он думал о том, что без него она сделала свои первые в жизни шаги.

Он проклинал ту аварию, когда представлял себе, как интересно было бы по вечерам играть с дочерью, слушать ее еще далеко не складную болтовню, учить ее новым словам, читать ей стихи и сказки перед сном.

И то сказать — уже третий месяц пошел с тех пор, как Коля попал в больницу, но только сейчас, появилась надежда на более-менее скорую окончательную выписку. А ведь незадолго до аварии Леночке исполнился год, и с тех пор Коля ее толком не видел.

Очень нелегко было сейчас и Наташке. На ее хрупкие женские плечи свалилось не только все домашнее хозяйство и заботы о ребенке, но и материальные вопросы — как-никак, три месяца муж не получал зарплату.

На время его болезни к ним переселилась мама Наташи — Мария Васильевна. Но, по большому счету, помощь ее не была существенной — во-первых, из-за мизерной зарплаты учителя, а во-вторых, из-за того, что до пенсии ей оставалось еще четыре года, и каждое утро, что называется, «с первыми петухами», она спешила на автобус, чтобы успеть вовремя в школу, в которой она преподавала русскую литературу.