|
Я никогда не рассчитывала, что человек такого сана, в такой сутане окажет мне такую любезность, как только увидит меня. Он преподнёс мне карманные часы с боем Жюльена Лероя, с гильошированным циферблатом восхитительного вкуса и богато инкрустированные бриллиантами. Признаюсь, к его чести, что ещё никогда священнослужитель наглядней не опровергал пословицу, которая говорит, что нищий и священник это одно и тоже. Он был, напротив, до глупости расточителен, так что менее, чем за две недели я его заставила потерять, и, соответственно, увеличить свою ренту на тысячу экю. Он был человек, который продал бы все имущество церкви только по одному моему знаку о моем недомогании, требующем дорогостоящего лечения. Вскоре я заметила, что его любовь ко мне начинает граничить с бешенством, и осталась лишь тонкая грань, которую ему нужно было перейти, чтобы дело дошло до рукоприкладства, а может быть, и до более тяжёлых последствий.
Это случилось в то самое время, когда я прибегла к одному наглому и бесстыдному трюку, на который женщины нашей профессии вполне способны. Я ему сказала твёрдым тоном, от которого слугу Божьего сразу затрясло мелкой дрожью, что нахожу его очень смелым человеком, раз он осмелился даже подумать о том, чтобы оскорбить меня подобным образом, что он заслужил, чтобы я его заставила выброситься из окна, и если меня и можно было в чем то упрекнуть, то это лишь в том, что я имела слабость полюбить его, но я прекрасно знаю, какую оценку общество даёт людям, подобным ему. Оно считает, их по большей части, распутниками и развратниками, и что, без сомнения, он очень неплохо прижился, таким образом, в некотором бесчестном доме. Я добавила, что, если бы последние капли жалости к нему не удерживали меня от решительных действий, я упомянула бы его в сообщении церковному судье в Офисиаль, и имела бы достаточно кредита доверия, чтобы его отправили в достойное для него место, где наказание и покаяние были бы соразмерены с его распущенностью. Моя пылкая и лаконичная речь возымела должный результат, которого, я собственно говоря, и ожидала. Бедный апостол был столь оглушён, был настолько унижен, что поспешно и молча отступил, и больше я о нём никогда и ничего не слышала. Пусть эта маленькая новелла послужит уроком для духовных лиц, и они поймут, наконец, что опала, позор и презрение – обычное вознаграждение за их скандальное, позорное поведение. Пусть они для начала научатся уважать друг друга сами, если хотят, чтобы уважали их. До сих пор они были чересчур убеждены в том, что чистота помыслов и жизни совершенно не привязана к одежде, в которую они облачены, и что живые страсти под духовным платьем кардинально отличаются от страстей человека, облачённого в светское платье, что мужчина, одев рясу, по определению становится выше персоны в модном светском костюме, что монах первых христианских веков в своём отрешении от земного должен быть равен любому священнику нашего времени. Пусть священник ежедневно будет стараться спасти своё лицо под личиной добродетельной набожной внешности, пусть ему успешно удастся скрыть от своей паствы все свои внутренние недостатки, пороки и аппетиты, пусть он очаровывает словами молитвы всех своих собеседников, глядя им в глаза, он может добросовестно выполнить все, что предписывают ему обязанности его сана, но требовать большего это значило бы просить невозможного, и противоречило бы постулатам и желаниям природы. Одним словом, не стоит требовать чудес и не стоит ждать их. Пусть священники занимаются своим делом, сверкая своим внешним преимуществом над нами, пусть они обманывают и вводят в заблуждение тех, кто хочет обмануться, но не будем позволять им обманывать себя, если мы этого не желаем, и не будем позволять им чувствовать себя выше нас. В худшем случае, большинство из нас стоит, по крайней мере, на одной ступеньке с ними. После того, как меня покинули милости господина аббата, я стала больше, чем когда либо, заботиться о состоянии моего пошатнувшегося здоровья. |
