Торопливо, стараясь не производить шума, она прикрыла дверь. И тихо, на цыпочках, точно мышка, прокралась по лестнице, что вела в ее спальню.

   Вся она была словно во власти какого-то внезапного недуга, какой-то странной болезни, чьей природы не могла ни понять, ни выразить словами. Она чувствовала стеснение в груди, дыхание стало прерывистым, горло перехватило, точно от удушья, но стоило ей вспомнить ясный взгляд, брошенный на нее всего несколько минут назад, как по всему телу разливалось блаженное тепло, наполнявшее ее неведомой доныне сладостной истомой, от которой сразу напрягалась, словно наливалась чем-то тяжелым грудь…

   Она была в таком смятении, так выбита из колеи, что едва не забыла приготовить гостю комнату. Вспомнив, вернулась назад и открыла дверь. В темноте она различила очертания огромной кровати, на которой возвышалась высокая перина. На ощупь нашла в комоде чистые, пахнущие свежестью простыни. Готовя постель для прекрасного кавалера, она испытывала непонятное удовольствие, в котором, казалось, было даже что-то порочное. Могла ли догадываться она в своей неискушенности, что, скажи он ей: «Я уезжаю и беру вас с собой…» — с готовностью, тут же, не задумываясь, последовала бы за ним хоть на край света…

   Жак Диэль тем временем уже и думать забыл о прелестях Мари. Он с наслаждением, маленькими глотками, потягивал подогретое вино. Оно было восхитительно и приятно отдавало корицей, которую Боннар привез из своего путешествия на острова вместе с Беленом д’Эснамбюком. И, будто опасаясь, правильно ли понял его богатырь, снова вернулся к поручению дядюшки:

   — Вам одному придется взять на себя всю ответственность за строительство этого брига. Сами знаете, Боннар, где выгода, там и непредвиденные помехи. Дядюшка полностью вам доверяет, надеюсь, вы не обманете его ожиданий…

   Дело в том, что кораблестроители в то время взбунтовались против короля. Их было немного, тех, кто умел строить корабли, и мало того, что они ревностно оберегали свои секреты, но еще и, вопреки воле монарха и кардинала Ришелье, отказывались обучать ремеслу подмастерьев. Дошло до того, что Франции пришлось заказывать свои суда в Голландии, где, кстати, только что вышел первый морской словарь, а также пособие по морской хирургии, благодаря которому любой матрос мог овладеть скальпелем не хуже самого искусного цирюльника. Ходили слухи об одном капитане, которому в Карибском море пушечным ядром снесло полруки, и какой-то юнга с помощью этого пособия так ловко обработал ему культю, как не всегда удавалось даже самым бывалым лекарям.

   Белену был срочно нужен бриг, а поскольку король, устав от упрямства корабельщиков, решил засадить за решетку человек пятнадцать самых известных и именитых, дабы нагнать страху на остальных и призвать их наконец к порядку, то первооткрывателю Мартиники не оставалось другого выхода, как обратиться к талантам своего бывшего плотника Жана Боннара.

   Тот, с тех пор как возвратился с Мадинины — так называли аборигены Мартинику, — уже более не бороздил морей. А открыл на набережной Дьепа таверну, которую, в памятьо своем удивительном путешествии, окрестил «Наветренные острова». Весьма подходящее название для сержантов-вербовщиков, которым требовалось во что бы то ни сталонайти среди околачивающегося вокруг городских ворот сброда будущих колонистов, готовых отправиться в далекие американские колонии. Они подбирали на улицах юнцов, воров, преступников — словом, всех, у кого могли быть хоть какие-то резоны скрываться от властей, зазывали их в таверну и ставили выпивку.