Фуке не грешил той слабостью к расточительной роскоши, за которую суждено было так дорого заплатить его сыночку, не имевшему на то ни средств, ни возможностей. Однако президент любил жить в свое удовольствие и ни в чем себе не отказывая, так что в гостиных его, обставленных без вызывающего блеска, можно было заметить всякие вещицы, неопровержимо свидетельствующие, что президент охотно принимает подношения от тех, кому ему случалось оказывать услуги.

   Однако двое вошедших вряд ли обратили внимание на эти редкие безделушки. Удобно устроившись в креслах, они тут же погрузились в глубокие размышления. И каждый думал о своем.

   Водрок, сгорая от нетерпения, с тревогой задавал себе вопрос: неужто хлопоты дядюшки с президентом закончились полным поражением? Он знал о связях Фуке, связях тем более влиятельных, что Американская компания, благодаря разумному руководству, переживала период успеха и процветания; знал он и о том, что Белен пользовался расположением Ришелье и даже самого короля — и не только за свою страсть к приключениям и путешествиям, благодаря которой французская корона обогатилась многими новымиостровами в Карибском море, сулившими ей немалые прибыли, но и за свою неподкупную честность и преданность. Но вдруг там сочтут, что Жак совершил слишком тяжкий проступок, чтобы дать ему полное отпущение грехов?

   Ведь нарушение королевского указа, запрещавшего дуэли, грозило смертной казнью, а эшафот означал позор для всей фамилии. Вместе с тем не мог Пьер не знать и того, что король, в своей бесконечной снисходительности, мог даровать Белену так называемый «Указ о заточении без суда и следствия» — указ, по которому Жака сажают в тюрьму, но оберегают не только от суда, но и от эшафота. В этом случае честь Диэлей будет, конечно, спасена, но удовлетворится ли таким решением Дюпарке? Согласится ли на заточение, даже если ему пообещают, что оно будет недолгим?.. Ведь в неволе дни тянутся бесконечно…

   Что же до Жака, то все его мысли были о Мари. Нисколько не прощая девушку, он всю свою злость, всю ненависть вымещал на Сент-Андре. Ведь для него не было ни малейших сомнений, что старик каким-то нечестным способом завоевал доверие дочки Боннара… Злоупотребил ее невинностью. Конечно, предложение жениться на ней так ослепило девушку, что ему только оставалось воспользоваться благоприятной ситуацией…

   И все-таки, поразмыслив хорошенько и вспомнив ту незабываемую ночь в Дьепе, он задавал себе вопрос: так ли уж долго сопротивлялась Мари? Он воскрешал в памяти, как податливо стало ее тело под его поцелуем, теплоту ее грудей, незаурядную чувственность и пылкий любовный темперамент, что предугадал он в ней тогда, и в душу его закралось опасение, а не сама ли она первой бросилась в объятья своего будущего супруга…

   Когда наконец объявился Фуке, мысли Жака были в таком смятении, что он спокойно позволил Пьеру поспешить за новостями, создавая впечатление глубочайшего безразличия к своей собственной участи.

   Фуке явился с видом серьезным и почти мрачным. Передав лакею шпагу, он направился к молодым людям, бегло взглянул на Дюпарке и сразу обратился к Водроку:

   — Благодарю вас, сударь. Вы сдержали слово. Подозреваю, вам пришлось приложить немало усилий и использовать всю свою силу убеждения…

   — Ну что вы, сударь, будто вы не знаете, как любит и восхищается вами мой брат… Я лишь уведомил его, что вы желаете его видеть, вот и все. Мне даже не пришлось его убеждать.

   — Благодарю вас, — только и ответил на это Фуке.

   Он направился в сторону Жака, который неподвижно, не шелохнувшись, сидел подле витрины с безделушками.

   — Позволительно ли мне спросить вас, сударь, — обратился к нему президент, — вернулись ли вы вновь к своему решению? Переменили ли вы свой выбор?

   — Догадываюсь, вы имеете в виду мой побег за границу, не так ли?

   — Вы не ошиблись, сударь.