– Режиналь! – воодушевилась Мари. – Вы восхитительны. Я совсем об этом не подумала! Однако это будет сделано сегодня же вечером, положитесь на меня!

Мари повеселела, ее тревога рассеялась, так как благодаря планам Режиналя она могла с надеждой смотреть в будущее. Мари подставила любовнику губы для поцелуя, он едва их коснулся и проговорил:

– Будьте предельно осторожны, Мари! Осторожность и ловкость!..

– Доверьтесь мне, Режиналь… До свидания.

Кинка закончил работу. Мари вышла из дому; шевалье хотел было последовать за ней, чтобы подсадить ее в седло, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он обернулся.

Внизу у лестницы, из дальнего угла большой гостиной за ним пристально наблюдала Луиза де Франсийон. Выпрямившись, она вцепилась в перила и стояла не шелохнувшись. Режиналя поразил ее неподвижный взгляд, как, впрочем, и бледность. Он ни на минуту не усомнился, что она видела, как они обменялись поцелуем, пусть беглым, кратким и вполне невинным.

Он почувствовал досаду, но мысль о возможном разрыве с Луизой, как и о сцене ревности, ничуть его не испугала: он рассчитывал, что ему хватит деликатности сгладить грядущее объяснение, однако пожалел, что придется затронуть щекотливый вопрос в не самую подходящую для него минуту.

Он окинул Луизу быстрым равнодушным взглядом и поспешил вслед за Мари, чтобы подставить руку, на которую она ступила изящной ножкой. Рывок – и она очутилась в седле. Режиналь улыбнулся ей с таким видом, словно хотел сказать: «Удачи!» Она ласково ему подмигнула, вспомнив, какую изумительную ночь он ей подарил, заставив забыть о Жильбере д'Отремоне. Потом огрела хлыстом кобылу и поскакала по неширокой мощеной дороге в Сен-Пьер.

Режиналь стоял неподвижно, глядя ей вслед. Он направился к дому лишь после того, как прелестная всадница скрылась за поворотом. В эту минуту он думал только о ее обещании в тот же вечер назначить его членом Высшего Совета. Теперь перед ним открывались новые горизонты, он мог предаться самым смелым надеждам. И Кромвель будет им очень доволен!

Отныне не имело значения, арестуют Мерри Рулза или же он останется на свободе, возглавляя Высший Совет: вся власть перейдет в руки Мобре, потому что он получит официальную должность, а Мари все будет делать по его подсказке. В конечном счете генерал-губернатором Мартиники станет он!

Мобре побрел к дому. Когда он вошел, Луиза лежала на длинной банкетке, закрыв лицо руками, будто плакала. Он подумал: интересно, как она себя поведет. Будет ли холодна, как раньше, когда ему казалось, что в ее жилах не горячая кровь, а лед, или будет плакать, постанывая и жалуясь на то, что он разбил ей сердце? А может, бросит ему с вызовом, что отныне не желает иметь с ним ничего общего?

Он подошел к молодой женщине, не проявляя ни малейшего любопытства. Она не двинулась. Могло показаться, что она его не видела, однако когда он вознамерился присесть к ней на банкетку, она резко отпрянула.

– Дорогая Луиза! – невозмутимо начал он.

Она оборвала его гневным жестом. Тем не менее он любезно улыбнулся и попытался обнять ее за талию. Она торопливо вырвалась и подняла к нему лицо, на котором ясно читалось презрение:

– Не прикасайтесь ко мне!.. Постыдились бы! Воспользовались моей доверчивостью, невинностью! Как только я могла вам поверить!

Ее душили рыдания.

– Луиза, – продолжал он в прежнем тоне. – Вы напрасно сердитесь, ведь вы даже не выслушали меня и не потребовали никаких объяснений! Неужто ревнуете? Как это глупо! Да и к чему ревновать? К кому?

– Думаете, я не видела тут вас вдвоем?!

Он медленно покачал головой:

– Говорите, видели нас вдвоем? Бог ты мой! Да что вы такое видели? Как мы с Мари обменялись дружеским поцелуем?.