|
Но Фурнье это казалось мелочью по сравнению с титулами и богатством маршалов. Принимая все это во внимание, и особенно если добавить сегодняшнее происшествие, человек этот не был для Марианны ни интересным, ни симпатичным. В определенном смысле он мог быть даже опасным, и молодая женщина не имела ни малейшего желания познакомиться с ним ближе. И так уже достаточно неприятно знать, что Фортюнэ, такая преданная Наполеону, сохраняла нежные чувства к этому молодцу исключительно из-за его красоты и неутомимости в любви... В то время как Жонас с горестными возгласами стащил с раненого сапоги и начал ухаживать за ним, Марианна повернулась к ним спиной и сделала несколько шагов к двери. У нее было желание предупредить Фортюнэ, но она колебалась, боясь помешать переговорам с банкиром. Однако ее колебания долго не продолжались. Дверь отворилась под энергичной рукой мадам Гамелен, которая воскликнула: - Я сделала то, что могла, я надеюсь... Она умолкла. Ее взгляд скользнул над плечом подруги и остановился на кровати, возле которой Жонас зажег канделябр. - Франсуа! - закричала она. - Мой Бог! Он мертв! В неудержимом порыве, отбросив Марианну в сторону, она устремилась к кровати, оттолкнула Жонаса, который, закатав рукава и вооружившись корпией, начал очищать рану, и с рычанием тигрицы упала на неподвижное тело своего возлюбленного. - Сладчайший Иисусе! Мадам Фовтюнэ, - запротестовал мажордом, - не твясите его так, а то вы его пвавда убивать. Он не умев. Только тевял сознание. А вана не севьезная. Но Фортюнэ, в которой Марианна подозревала тайную склонность к мелодрамам, не слушала его и испускала стенания, достойные корсиканской плакальщицы. В то же время она осыпала своего возлюбленного такими горячими поцелуями и так нежно ласкала, что благодаря этим чудесным лекарствам, да еще ароматической соли, которую держал Жонас, этот возлюбленный кончил тем, что приоткрыл один глаз, - свидетельство жизни, исторгшее из груди мм Гамелен торжествующий крик. - Будь благословенно небо! Он жив! - А никто в этом не сомневался, - пробурчал Жонас. - Обмовок был от усталости и потеви много квови! Певестаньте так товмошить его, мадам! Господину бавону уже лучше! Смотайте сами. Действительно, с болезненным стоном раненый распрямился. Он улыбнулся возлюбленной. - Я старею, - сказал он. - Этот проклятый Дюпон проткнул меня на этот раз, но я ему отплачу... - Снова Дюпон? - возмутилась Фортюнэ. - Сколько же лет вы уже деретесь на дуэли оба всякий раз, когда повстречаетесь? Десять, двенадцать? - Пятнадцать, - спокойно поправил Фурнье, - и, поскольку мы примерно равной силы, конца еще не видно. А у тебя разве не найдется капельки чего-нибудь укрепляющего для раненого, который... Он запнулся. Минуя м-м Гамелен, его взгляд остановился на Марианне, с мрачным видом ожидавшей со скрещенными на груди руками, когда закончатся первые излияния, и созерцавшей огонь в камине. - Стоп.., да я же вас знаю! - начал он, заметно пытаясь вызвать в памяти воспоминание, что ему как будто удалось. - Разве вы не... - Что касается меня, то я вас не знаю! - сразу отрезала Марианна. - Но буду вам признательна, если вы отпустите Фортюнэ на минутку, ибо мое желание оставить вас наедине совпадает с вашим. - Господи, - вскричала креолка, - бедняжка, а я забыла о тебе! Хотя со всеми этими переживаниями... С той же стремительностью она бросилась к подруге, обняла ее и зашептала: - Я говорила с Увраром. |
