|
Если я напомнил.., о чем я мог бы сказать, то исключительно с целью заставить вас забрать жалобу, которая, как вы прекрасно знаете, несправедлива. Страх еще не растаял в ее глазах, когда она поспешила ответить, что забирает назад свою жалобу, что это ужасное недоразумение... Однако у Марианны было на этот счет другое мнение. - Но меня это не удовлетворяет, - вмешалась она. - Я жду, чтобы эта женщина сказала всю правду: свидетели видели, как арестовавший меня офицер достал бриллиантовую слезу из моего ридикюля. И якобы я украла этот камень. Но она отдала мне его под залог в пять тысяч рублей, в которых она нуждалась, чтобы заплатить карточный долг, и обещала вернуть их сегодня вечером. Но я думаю, что она все проиграла и, чтобы вновь овладеть бриллиантом, не отдавая долга, сыграла эту постыдную комедию... На этот раз Ришелье не выдержал. - И это правда, сударыня? - спросил он строго, поворачиваясь к графине. Та подтвердила кивком головы, не смея больше поднять глаза на тех, кто на нее смотрел. Гнетущая тишина воцарилась в комнате. Герцог, машинально постукивая по столу трубкой, смотрел на графиню удивительно пустым взглядом, явно раздираемый между чувством справедливости и настоятельными рекомендациями из Петербурга. Но верх взяла справедливость. - В таком случае, сударыня, я сожалею, что должен арестовать вас... Она подняла голову, но не успела выразить протест. Этим занялся кардинал. - Нет! - сказал он с неожиданной властностью. - Вы ничего не сделаете, герцог! Вы получили из императорской канцелярии приказ облегчить устройство графини де Гаше в Крыму.., в Крыму, где она должна жительствовать до конца дней своих в обществе полковника Иванова, ответственного за.., ее безопасность. В свою очередь, и герцог нанес по столу мощный удар кулаком. - Ваше преосвященство! - вскричал он. - Никто, кроме меня, не относится к вам с таким почтением. Но это не касается Церкви. Это касается моего губернаторства. Я объясню царю, что здесь произошло, и я уверен, что его величество одобрит мои действия. Эта женщина будет судима и приговорена. Кардинал ничего не ответил. Но, взяв Ришелье под руку, он увлек его к амбразуре узкого, кстати, единственного окна, совершенно темного в этот ночной час. Но не света искал Готье де Шазей. Внимательно следившая за ним Марианна увидела, как он поднял руку с блеснувшим перстнем, чья печатка была повернута внутрь ладони, и открыл ее взгляду губернатора, который внезапно побледнел и посмотрел на маленького кардинала с испугом и почтением. - Генерал!.. - выдохнул он. - Итак? - спросил священник. - Я повинуюсь, монсеньор! - Орден зачтет вам это! Теперь, сударыня, - добавил он, возвращаясь к графине, которая настороженно следила за непонятным разговором со страхом и надеждой, - вы можете вернуться в свой отель и объявить о вашем отъезде завтра утром. Через час полковнику Иванову будет известно, в какой город Крыма надлежит вас сопроводить, и одновременно он получит ваш вид на жительство. Нам только остается восстановить истину в отношении всех остальных. Он испытующе посмотрел на графиню. Мадам де Гаше с усилием встала, опираясь на свою нелепую трость, словно раненый солдат на ружье. Все ее высокомерие исчезло. Теперь она выглядела как настоящая старуха. И голос ее был почти униженный, когда она пробормотала: - Я не знаю, кто вы, монсеньор, но я хотела бы отблагодарить вас. |
