|
, ваш супруг! События этой ночи заставили его нарушить обет молчания. И кроме того, он желает внести немного ясности в вашу жизнь и в ложное положение, в котором вы оказались. Что-то вроде приступа лихорадки электрическим током пробежало по телу Марианны и оживило ее. Она приподнялась в постели и сделала движение, чтобы отбросить покрывала, под которыми, кстати, стало слишком жарко. - Он здесь? - спросила она, инстинктивно понизив голос. - Нет, но скоро придет, не позже чем через час, я думаю. Это оставляет вам время приготовиться к встрече, и я сейчас пришлю горничную. Неторопливой походкой, вызывавшей жалость из-за тщетных усилий скрыть хромоту, старая княгиня направилась к двери. Там она взялась за висевший возле створки длинный шелковый шнур и дважды позвонила. Но, переступая порог, она обернулась, и Марианна, которая уже вставала, замерла, пораженная грустью и болью, написанными на этом лице, сохранившем исключительную красоту, несмотря на глубокие морщины. - Я хотела бы сказать вам еще кое-что, - начала старая дама явно необычным для нее нерешительным тоном. - Да, пожалуйста. Что же именно? - Когда вы окажетесь лицом к лицу с Коррадо, вы испытаете огромное удивление.., может быть, даже страх или отвращение! О, не бойтесь! - поспешила она добавить, увидев, как расширились зрачки ее невольной гостьи. - В нем нет ничего от чудовища. Но я недостаточно хорошо знакома с вами, вернее сказать, я совершенно не знакома с вами. Так что я не знаю, как вы поведете себя перед его открытым лицом... И я умоляю вас помнить, что он прежде всего жертва, что он долго и глубоко страдал.., и что вы обладаете опасной властью в несколько мгновений сделать его более несчастным, чем это смогла сделать вся жизнь с ее мрачными шутками. Помните также, что та оболочка, необычная для итальянского князя, которую вы сейчас увидите, скрывает благородное сердце, великодушное и лишенное всякой низости, как и злобы. Помните, наконец, что он дал вам свое имя при обстоятельствах, которые заставили бы других с пренебрежением отказаться... - Сударыня, - запротестовала Марианна, уязвленная последними словами, произнесенными к тому же достаточно резким тоном, - неужели вы считаете, что меня положено оскорблять, тогда как вы особенно стараетесь, чтобы я ничего не знала о том, чем я могу обидеть князя? - Я не оскорбляю вас. Правда никогда не может быть оскорблением, и иногда следует говорить ее полностью, даже если ее неприятно слышать! Разве вы не согласны со мной? В противном случае я буду разочарована... - О, да, конечно, - признала Марианна, испытав неприятное ощущение еще одного поражения. - Но я прошу вас согласиться ответить на один вопрос, один-единственный, который касается только вас... - Какой? - Очень ли вы любите князя Сант'Анна? Старая дама напряглась, и ее свободная рука коснулась висевшего на груди большого золотого креста, словно желая этим подтвердить свои слова. - Да! - сказала она. - Я очень люблю его. Я люблю его, как любила бы сына, если бы он у меня был. Вот почему я не хочу, чтобы вы причинили ему горе... И она порывисто вышла, хлопнув дверью. ГЛАВА III ТУРХАН-БЕЙ Час спустя Марианна ходила по просторной комнате первого этажа, со сводчатым потолком, с большими зарешеченными окнами, выходившими в сад, где среди кипарисов масса увядающих роз пыталась уверить кого-то, что весна еще не прошла. Над строгим салоном с мебелью из черного дерева царил гигантский портрет мужчины с великолепными усами, в расшитом доломане и берете со сверкающим эгретом, с длинным, усыпанным драгоценными камнями кинжалом за шелковым поясом: покойного господаря Морузи, супруга княгини. |
