|
- Я знаю! - сказал он спокойно. - Уже больше часа, как О'Флаерти должен быть на берегу. Окутавшая Марианну новая и такая непрочная вуаль счастья немедленно разорвалась. Укрытая ею, она на какое-то время забыла о том, что ей угрожает. - О нет! - простонала она. - Неужели уже? Торопливо, словно не желая чувствовать себя заключенной, Марианна протянула малыша Жоливалю, отбросила одеяла и хотела встать. Но она слишком переоценила свои силы, и, едва ее ноги коснулись пола, как закружилась голова, и молодая мать со стоном упала на руки подбежавшего Язона. Выпрямившись, он держал ее на весу, крепко прижимая к себе, обеспокоенный тем, какая она стала легкая. Он не мог себе представить, что разлука окажется такой жестокой, и покрыл поцелуями ее лицо. Затем, с тысячью предосторожностей, он вернул ее в шелковистое лоно постели и заботливо укрыл одеялом дрожащее тело. - Я люблю тебя, Марианна... Не забывай никогда, что я люблю тебя. Но, Бога ради, будь рассудительной!.. Мы скоро встретимся, я уверен. Несколько недель, всего несколько недель, и мы снова будем вместе, а пока ты обретешь свои силы, здоровье.., и ничто больше нас не разлучит. Он был столь явно взволнован, что она подарила ему улыбку, еще дрожащую, но уже со следами иронии, ощутимым знаком возвращения к Марианне вкуса к битве. - Ничто?.. А война? Он снова осыпал поцелуями ее лоб, нос, губы и руки. - Ты знаешь прекрасно, что никакая мировая катастрофа, никакая человеческая сила не властны разлучить нас навсегда. И не какой-то жалкой войне добиться этого! Словно боясь, что от умиления растает его мужество, он вырвался из рук молодой женщины, как буря пронесся мимо Жоливаля, который с ребенком на руках не знал, как себя вести, и исчез за дверью. Виконт нерешительно посмотрел на Марианну. Должен ли он отдать ей малыша?.. Но теперь, потеряв всякую надежду, она отчаянно рыдала, лежа на животе и уткнув голову в подушку. Увещевать ее в такую минуту было выше сил Жоливаля, и к тому же он собирался последовать за Язоном, чтобы самому убедиться в успехе или неудаче его безумной попытки. И тогда, на цыпочках покинув комнату, он пошел отдать маленького Себастьяно донне Лавинии. В опустевшей большой комнате слышались только рыдания и гудение печки. Но снаружи, в холодной ночи, начиналась буря... ГЛАВА IV ДЬЯВОЛЬСКАЯ НОЧЬ Когда Язон, Гракх и Жоливаль достигли места встречи, которым оказался тот самый укромный уголок вблизи мечети Килиджи-Али, где в недавнем прошлом клефт Теодорос высадился с бесчувственной Марианной, стало так темно, несмотря на обязательные жестяные фонари, что они не сразу увидели О'Флаерти и его людей. Бешеный ветер пересыпал по пляжу кучи песка и гнал по морю высокие волны, обрызгивавшие ночь белой пеной. Приближался момент, близкий к рассвету, когда ночь делается более непроницаемой и вязкой, словно она из всех своих черных сил старается еще задержаться на земле, чтобы лучше противостоять атаке света. Трое прибывших опоздали почти на четыре часа. Приготовления к отъезду оказались более долгими, чем предполагалось, из-за Гракха, который в это время сидел в подвале, запертый там по рассеянности эконома. Кроме того, на двух лье, отделяющих Бебек от Галаты, их несколько раз останавливали патрули янычар, искавшие одного беглеца, святотатца, который устроил в трех мечетях скандалы. Пляж был таким черным и пустынным, что вначале показалось, что они там одни. |
