Николай Бахрошин. Марьинская Аномалия
Глава 1
Сутра пораньше баба Гаша наладилась по грибы. Во вторник, а может быть, и в четверг, кто его разберет, этот календарь, по горячему-то летнему времени. Грибков ей давно хотелось. Жаренных на постном масле грибочков с луком и со сметаной. Чтоб шкварчали и плевались на сковородке, распространяя вокруг влажное лесное благоухание. Объедение, одним словом. Умереть – не встать, как любит говорить в таких случаях сосед Пал Палыч. Да и на зиму давно пора сушить белые, зимою грибной супчик идет куда как в охотку. Но дела все. Хозяйство. Накануне баба Гаша плохо спала. Сначала хорошо, а потом – плохо. Завалилась поздно, в десятом часу, без задних ног завалилась, но к полуночи проснулась и заворочалась. Раздумалась, как она это про себя называла. Подумать ей было о чем. Хозяйство, конечно. Корова Машка, два поросенка – Васька и Борька, Васька побойчее, зато Борька толстеет лучше. Спокойнее потому что. Спокойные – они всегда хорошо толстеют. Кроме того, восемь клеток с кролями, куры, утки, вредный индюк Гаврила. В общем, есть тут о чем подумать. Потом мысли плавно перетекли на сынов. Как всегда. Двое их у нее. Старший – в Норильске. Работает там на шахте. Раньше жил кум королю, в отпуск приезжал, деньги как песок сыпал. Говорила она ему. Теперь больше не приезжает. Накладно стало. Зато письма пишет. Мол, жди, мать, надейся, скоро перееду к тебе со всем семейством на постоянное жительство. Мол, надоел Север. Скорей бы уже. Баба Гаша представила, как приставит толстую невестку Таньку к корове или, например, к поросям, и даже похихикала в темноте. Младший сын у нее в Нижнем Новгороде. Раньше инженером был на автозаводе. Теперь работает в какой-то фирме «купи-продай». Из новых. На побывку приезжает на иностранной машине, весь из себя. Не женится только никак, бобылем живет, как сухое дерево. «Мне так лучше, мать», – говорит. А как может быть лучше одному-то? Непонятно. Не может одному быть лучше, в этом баба Гаша была твердо уверена. Сама полжизни без мужика, одна тянула. Этот в родительский дом не вернется, конечно. Этому, видишь ты, хорошо. Обычное дело. Выросли сыновья, разлетелись. Куда их тянет, зачем? Жили бы в Марьинске. На мебельной фабрике, говорят, неплохо теперь мужики зарабатывают. Устраиваются люди. Сосед вот, Пал Палыч, бывший учитель физики; вообще не работает. Имеет два киоска на центральной площади и живет себе как сыр в масле. Умаялся от безделья. А недавно пустила к себе постояльца со странным именем Паисий Егорович, хороший мужик, лишнего врать не надо, – приятный, обходительный и в хозяйстве толк понимает. Так тот, сколько живет, и пальцем о палец не постучал. Колдун, говорят. А кто его знает, чего он там колдует. Но вежливый. Избаловался народ с этими демократиями. Нет, пока человек жив, он должен ломить работу, в этом баба Гаша была твердо уверена. А уж мужик – тем более, мужик – что скотина безрогая, ему без работы – голимый алкоголизьм. Когда мутный рассвет забрезжил за окнами, баба Гаша окончательно проснулась. Встала, умылась, на скорую руку хлебнула чайку с баранками и начала собираться. Первым делом достала с чердака любимую трехведерную корзину. В корзину положила брезентовое ведро, несколько лет назад оставленное знакомым шофером в залог за поллитровку самопляса. Удобная штука оказалась. Сложишь его – как кулек, а разложишь – целое ведро получается. На всякий случай положила в корзину три целлофановых пакета. Подумала и добавила еще парочку. Не идти же из леса порожняком. Собрала в дорогу поесть. Пару крутых яичек взяла, черного четвертинку, три штучки соленых огурчиков, подсолить жизнь, пяток огурчиков свежих, если пить захочется. Все это она тоже сложила в целлофановый пакет. Вот и еще пакет на всякий случай. |
