Она стояла в нерешительности.

— Я возьму тебя, и ты должна будешь пройти нелегкую выучку, Но не пугайся. У меня будешь получать еду, питье, одежду, а гость будет мне платить за тебя. Но помни: отсюда не смеешь уйти, я внесу тебя в список, который передам эдилу…

Она долго колебалась, но решив, что деваться ей некуда, согласилась.

— А если мне надоест? Если я найду работу? — тот час же шепнула она.

Я не задержу тебя, клянусь Венерой! Уплатишь мне все издержки — я вычеркну тебя из списка,.. Согласна?

Он грубо обхватил ее и тихо прибавил:

— Эту ночь проведешь со мной: такой у меня порядок. А потом… потом примешься за увеселение гостей.

VII

Бородатый пропретор высадился после солнечного заката на набережной Рима в сопровождении двух рабов, обремененных тяжелой ношей. Остановившись на ступенях широкой лестницы, которая подымалась от реки к городу, он осмотрелся.

Темные тучи громоздились в небе причудливыми глыбами ярко-медного оттенка. От них по земле ползли коричневые сумерки, и набережная жила деловой суетою торговцев, рабов, блудниц, клиентов, ремесленников. Шум толпы, резкие голоса, зовы сливались в единый гул, залетавший в небольшие узенькие улички, маленькие дома, теряясь среди огромных зданий большого города.

Всюду мелькали золотые огоньки: они испещряли набережную, соединяясь по-двое, по-трое, — это медленно двигались торговцы сладостями.

А громкие крики варваров, коверкавших латынь, назойливо лезли в уши:

— Жареная рыба со стола Нептуна! — Сладкие, как амброзия, пряники!

— Медовые лепешки! 

— Плодовые и виноградные вина! Сам Вакх не пи вал таких!

— Дешево! Дешево!

— Не упустите случая, квириты!

Пропретор решительно двинулся вверх по лестнице. Это был человек мрачный, резкий в движениях. Все изобличало в нем плебея: и угловатость, и дерзость, с которой он расталкивал народ, и заносчивость. Он наткнулся на клиентов, окружавших молодого патриция (они стояли в полосе света, проникавшего из булочной), и крикнул:

— Эй вы, бездельники! Дорогу воину, который проливал за вас кровь! Иначе — клянусь богами, охраняющими Рим! — вам придется познакомиться с моими кулаками!

Клиенты испуганно шарахнулись. В одно мгновение собралась толпа, предвкушая если не уличную свалку, то яростную ссору. Навстречу пропретору выступил молодой патриций и, оглядев его с ног до головы, сказал:

— Странник, ты, я вижу, прибыл из далеких краев, не бывал никогда в благословенном богами городе Ромула и принял по ошибке Рим за деревню. Но успокойся: люди и законы всюду одинаковы.

Пропретор смотрел в голубые глаза патриция, на красное лицо, усыпанное белыми пятнышками, на золотистые волосы и на мгновенье растерялся. Но сообразив, что патриций насмехается над ним, он ухватился за меч.

— Что ты там болтаешь, как пьяная торговка? — крикнул он, сделав шаг вперед. — Дорогу! Будь я не Марий, сподвижник Сципиона Эмилиана, если не проучу тебя за дерзость!

Патриций вспыхнул:

— Клянусь Немезидой! Я бы научил тебя вежливости, сподвижник великого Сципиона, если б не видел, что ты человек неотесанный и грубый! Но я не петух, чтобы сцепиться с тобой на потеху толпы!

Марий бросился па него с кулаками, но клиенты загородили знатного римлянина, который, посмеиваясь, продолжал:

— Что же касается того, что ты отличился, быть может, в боях с варварами и Фортуна покровительствовала тебе — мне нет никакого дела! Не забывай, что ты — в Риме, а Рима ничем не удивишь…

И, отвернувшись, он сделал знак клиентам следовать за собою.