И вдруг он побежал. Его догнали, окружили, палки опустились на голову, руки, спину, плечи.
Он упал, и десятки ног с остервенением топтали его.
Сатурнин спокойно смотрел на кровавую расправу, думая, что жалеть и щадить врагов народа преступно, но когда услышал шутки Главции, невольно содрогнулся.
Главция кричал:
— Вот лежит месиво из костей и мяса! Клянусь Эринниями, что жена его не найдет места, куда бы поцеловать!
Никто не смеялся, и Сатурнин взвизгнул не своим голосом:
— Перестань тешиться шутовством! Разве не видишь, что сейчас не до этого?
Главция пожал плечами, усмехнулся:
— Крови испугался? Стыдись! Нужно быть стойким до конца. Нужно смотреть в глаза смерти с шуткой на губах и со смехом в сердце!
…Сатурнин твердо проводил Апулеевы законы — хлебный и колониальный.
— Цены на хлеб для столичного плебса должны быть понижены с шести и одной трети за модий до пяти шестых асса, — говорил он, и крики одобрения плебеев — горожан и ветеранов Мария — гудели над форумом. — Сенатские земли в провинциях, а также в Галлии, Транспаданской и Трансальпийской, должны быть нарезаны и распределены между ветеранами Мария, римскими и италийскими пролетариями, и ассигнации поручены консулу Марию…
Трибы голосовали, но сенаторы с пеной на губах выступили против законов; они настояли, чтобы трибуны наложили veto, и растерялись, когда Сатурнин, не обращая на это внимания, продолжал отбирать голоса.
В это время глашатай объявил, что слышен удар грома. На лицах нобилей вспыхнула надежда.
— Сатурнин злобно усмехнулся.
Отцы государства хорошо сделают, если будут сидеть спокойно, — выговорил он, издеваясь, — иначе вслед за громом может посыпаться и град!
— Замолчи, злодей! — крикнул городской квестор. — Мало тебе еще римской крови?
И он приказал своим сторонникам разогнать популяров.
В общей свалке бежали все: и Сатурнин, и Главция, и Сафей, и сотни других. Форум сотрясался от топота ног.
Сатурнин отступил к Капитолию и обратился с речью к ветеранам Мария, заклиная их разогнать приверженцев сената.
— Иначе Апулеевы законы будут отменены, — кричал он, — и вы не получите земельных наделов!
Рослые, крепкие ветераны оттеснили врагов и, угрожая им толстыми палками, дали возможность Сатурнину закончить голосование.
Апулеевы законы были проведены с оговоркой, что они будут утверждены сенатом в пятидневный срок. Марии, не выступавший на форуме (за пего работали популяры), узнал о проведении законов и потребовал от сенатором клятвы.
Те заколебались, но услышав о цене, ссылке и лишении воды и огня, готовы были согласиться. Но Метелл смутил их.
— Отцы государства! — гордо поднял он голову. — Неужели мы поддадитесь влиянию преступников, которым место в тюрьме?! Сатурнин, Главция и Сафей — это подонки общества, и мам ли бояться злодеев? Не давайте клятвы! Кимбрские земли не могут быть разделены, па это есть senatus consultum и я заявляю твердо и непреклонно: клятвы не дам!
— Ты прав, благородный Метелл! — воскликнул Марин, хитро прищурившись. — Твоя мудрость равна военным заслугам, и римляне оценят твое решение. Я присоединяюсь к твоему разумному отказу.
Сенаторы радостно вскочили и, окружив Мария и Метелла, превозносили добродетель обоих, жали им руки, называли столпами республики.
— А как же плебс? — спросил кто-то. — Сатурнин ожидает утверждения закона…
— Пусть ждет! — засмеялся Марий и, закрыв заседание, распустил магистратов.
А на пятый день, созвав снова сенат, он возгласил, злорадно усмехнувшись:
— Благородные отцы и мудрые вершители судеб государства! Я побеспокоил вас по важному делу. |