Большой любитель лошадей, Шеврез частенько бывал здесь, но, как назло, Мальвиль нашел в академии лишь маркиза де Суврэ и барона де Терма, ни один из которых не видел герцога.

— По-видимому, его нет в Париже, — сообщил Мальвилю барон. — Я отметил его отсутствие прошлым вечером в Лувре. Принимая во внимание, что мне он вовсе не по нраву (за несколько недель до этого они с герцогом сражались на дуэли), без него гораздо легче дышалось. Должно быть, он укрылся в своем поместье.

— Укрылся от чего? Барон рассмеялся:

— Ну, милый мой, не станете же вы утверждать, что, находясь на службе у мадам де Люин, вы не знали о постигшей ее немилости? Будьте уверены, что Шеврез о ней прекрасно осведомлен, потому он и счел благоразумным удалиться.

И барон на пару с маркизом де Суврэ принялся зубоскалить! При виде их насмешливых улыбок Габриэль едва удержался от того, чтобы обнажить шпагу и разъяснить им что к чему, но герцогиня слишком нуждалась в нем, и он не мог попусту тратить время. Поэтому он отложил разъяснения на потом, повернулся спиной к весельчакам и в раздумьях покинул манеж. Для него не составило бы труда отправиться в Шеврез, хоть мадам де Люин пришлось бы при этом какое-то время подождать, но он вовсе не был уверен, что найдет там того, кто ему нужен. Прежде чем возвратиться на улицу Сен-Тома-дю-Лувр и начать собираться в дорогу, он счел разумным заглянуть к принцессе де Конти и попытаться по крайней мере разузнать все поточнее. Оставалось лишь надеяться, что сестра де Шевреза, главный инициатор его сближения с Марией, сохранила к опальной герцогине дружеские чувства.

К счастью, ему даже не пришлось просить, чтобы принцесса приняла его: на пороге ее особняка он встретил мсье де Флэна, одного из ее приближенных, который сообщил ему, что госпожи де Конти нет дома. В ответ на вопрос Мальвиля, не решила ли она составить компанию своему брату в Шеврезе, тот расхохотался:

— Если бы он был в поместье — возможно, но она небольшая поклонница паломничеств, вы это не хуже меня знаете.

Брови Габриэля взлетели на целый палец под тенью, падающей от его шляпы.

— Монсеньор совершает паломничество? Но ведь он…

— ..никогда не придавал большого значения религии? Положим, но дело обстоит именно так: вчера монсеньор вместе с несколькими друзьями отправился искать покровительства в Нотр-Дам-де-Льесс, решив совместить это с посещением замка Марше и визитом к своему старшему брату, герцогу де Гизу. Занятно, не правда ли?

— Куда уж занятней! А как неожиданно! Монсеньору есть за что просить прощения?

— Похоже на то! Эта идея весьма повеселила госпожу принцессу. Она сказала ему, что он тот еще лицемер и что на месте Господа она прогнала бы его с этим его неуместным раскаянием.

Получив эти сведения, Габриэль возвратился к герцогине, которая слушала его, широко раскрыв глаза, после чего рассмеялась:

— И этот безбожник отправился просить заступничества у Богоматери! Вот уж чего я никак не ожидала! Да и заступничества — от кого?

— А вы как думаете? Мария перестала смеяться:

— От меня, не так ли? Он бежит от меня, как и все остальные, словно я зачумленная? О! Это гадко… Недостойно!

Слезы брызнули из ее глаз, но она сердито смахнула их тыльной стороной ладони, затем, резко повернувшись, вернулась к своему письменному прибору, разорвав уже написанное письмо, и, продолжая говорить, села писать другое.