В 1740 году, когда Сад родился, ничто не предвещало, что он сумеет затмить славу своих наиболее известных предков. Вызов его дурной репутации, кроме им же самим написанных литературных трудов, могла бросить разве что Лаура де Сад, вышедшая в 1325 году замуж за Хьюго де Сада. Именно ее считают «Лаурой» Петрарки, ставшей незабвенным объектом обожания автора возвышенных сонетов средних веков. По словам Петрарки, он впервые увидел Лауру в церкви Сен-Клер в Авиньоне 6 апреля 1327 года. Она служила источником вдохновения для его поэзии и платонической страсти, посредством которой он выражал свое восхищение. Даже после ее смерти, случившейся в 1348 году, Лаура оставалась его идолом, вознесенным до уровня музы-богини. Петрарка обожествлял ее наподобие того, как его друг Данте возвеличил Беатриче.

 В вопросе, действительно ли Лаура де Сад являлась Лаурой Петрарки, не обошлось без дебатов, хотя семья Садов никогда не сомневалась в этом. Дядя маркиза аббат де Сад, друг и корреспондент Вольтера, посвятил себя изучению жизни своей предшественницы и ее поклонника. Результатом его литературного энтузиазма стали «Мемуары из жизни Франческо Петрарки», увидевшие свет в 1764—1767 году. Маркиз де Сад, утешением которому в его длительном заточении служили явления Лауры во сне, испытывал к ней аналогичную преданность. В 1792 году, когда повстанцы разрушили церковь в Авиньоне, он сумел распорядиться, чтобы ее останки перенесли к месту успокоения под замком в Ла-Косте. Следует отметить, что патрицианское чувство неприязни маркиза к оголтелой толпе отрезвляюще подействовало на его стремление сбросить установленный порядок. Сметающую все на своем пути людскую массу он называл не иначе, как «разбойниками» и «слабоумными».

 В V части «Жюльетты» одна из садовских героинь, англичанка Клэруиль, делает замечание относительно абсурдности уважительного отношения к мертвым. Если предположить, что это высказывание отражало действительные взгляды маркиза, то из этого общего правила можно сделать исключения в пользу симпатичных членов семейства автора. Речь идет о Лауре де Сад и Шарлотте де Бон, дочери Габриеллы де Сад.

 Шарлотта де Сад не имела оснований претендовать на литературные реминисценции, так как славилась обширным списком любовников. Кроме замечательной красоты, которая привела ее к любовной связи с Генрихом IV и герцогом де Гизом, она могла похвастаться тем, что находилась в фаворе у Екатерины Медичи. В 1577 году, за год до замужества, Шарлотта была одной из нагих фрейлин, посещавших обеды королевы-матери. Развлечения эти происходили в замке Шенонсо, расширенном Екатериной Медичи за счет пристройки изысканно украшенной галереи на трех уровнях, которая, возвышаясь на каменных колоннах, пересекала реку Шер. Построенный в лесистой местности на берегу реки с живописными тропами, этот замок для уединения королей в западной Франции считался одним из самых изысканных архитектурных сооружений в Европе.

 Королеве-матери исполнилось почти шестьдесят лет. Со своими юными дамами она обращалась как строгая классная дама. Словно в пример потомку Шарлотты, в тенистом парке на берегу Шер со стремительными полетами ласточек устраиваемые игры завершались тем, что Ее Величество отшлепывала одну из своих нагих фрейлин. Аббат Брантом, находясь в безопасности Лейдена в Голландии, опубликовал рассказ о любовно-карательных развлечениях вдовствующей королевы, которым она предавалась среди деревьев или в роскошных апартаментах над сверкающими водами широкой, но мелкой речки.

 «Не в состоянии сдерживать свою природную похотливость, ибо по натуре была величайшей шлюхой, хотя успела побывать замужем и овдоветь, исключительно красивая, она заставляла своих женщин и девушек раздеваться, чтобы возбудиться еще больше.