Изменить размер шрифта - +
Перед тем как расправиться с девушкой, в убийстве которой обвинялись ответчики, они фотографировали и записывали на магнитофон акты, предшествовавшие ее смерти. Затем магнитофонную запись дважды скопировали, чтобы впоследствии имелась возможность «прокрутить» ее ради собственного удовольствия. Во время разбирательства дела в суде возникла необходимость прослушать пленку на открытом заседании в качестве свидетельского показания обвинения. Запись последних секунд жизни жертвы стала наиболее тяжелым испытанием, которому мог подвергнуться судья, присяжный или полицейский по ходу судебного процесса.

 Ответчики не только казались безразличными к выдвинутым против них обвинениям, но и вели себя так, словно ими управлял незримый дух. Его власть над ними оказалась могущественнее любой законодательной силы, отвечать перед которой им приходилось. Было названо имя духа, а его взгляды приведены в качестве свидетельских показаний. От имени генерального атторнея прочитали и живо прокомментировали отрывок из произведений Сада. Вскоре мир услышал заверения, что эти чудовищные преступления совершались, следуя посмертным заветам пресловутого маркиза де Сада.

 Жан Кокто и Жан Полан могли сколько угодно размышлять о философском значении Сада, новые левые — восхищаться революционностью мысли этого человека; ученые филологи и академики имели право превозносить его, называя величайшим открытием последних исследований по истории Франции периода восемнадцатого века, но офицеров ланкаширского уголовно-следственного отдела совсем не волновали вопросы философии. Результат влияния его идей они рассматривали с более практической точки зрения. Дело, которое могло обернуться рядовым преступлением на сексуальной почве, стало в результате влияния Сада случаем сексуального преступления, приправленного убийством. То, что, скорее всего, закончилось бы скорой расправой, стало в подражание Божественному Маркизу актом длительного глумления над несчастной жертвой. Так, по крайней мере, утверждалось.

 У убийц имелась библиотека, которую они считали прямо-таки священной. Многие из книг оказались посвященными нацизму, другие на рыночном жаргоне прославились под названием «приманки для сластолюбцев». Их соблазнительные обложки обещали многое, но содержание не давало обещанного. Отдельные названия уже давно фигурировали на книжном рынке, а некоторые — «Высокие каблуки и чулки» или «Поцелуй хлыста» — являлись только что появившимися новинками. Но ни одна из них не могла стать объектом одержимости.

 — Полагаю, что названия звучат гораздо ужаснее, чем содержание, если уж вы попались на удочку и купили их, — сказал судья Фентон Атчинсон, участвовавший в рассмотрении дела в Честере. — Одной с меня хватило.

 Однако две книги в собрании убийц имели непосредственное отношение к Саду. Первая из них, написанная выдающимся антропологом Джофреем Горером, называлась «Жизнь и идеи маркиза де Сада». Впервые ее опубликовали более тридцати лет назад. В 1964 году «Пантер Букс» переиздал книгу в мягкой обложке. Таким экземпляром и владели убийцы. Речь в ней в основном шла о политических и философских идеях Сада, с особым упором на влияние, оказанное на него механистическими теориями Меттри, изложенными в «Человеке-машине» (L'Homme Machine), изданном в 1748 году. По выбору материала книгу Джофрея Горера можно назвать порнографической в такой же степени, в какой такому определению соответствует «История Западной философии» Бертрана Расселла, где в главе, посвященной Руссо, нацизм мог показаться убийцам представленным с «романтическим» блеском. В действительности, как указывал Горер, сексуальная озабоченность Сада в его романах скорее служит помехой, чем источником вдохновения.

 Вторая книга была американским переводом «Жюстины» Сада.

Быстрый переход