Изменить размер шрифта - +
Чтобы занять себя хоть чем-то, я шевелил пальцами, пытаясь нащупать узлы и как-то их ослабить. Но получалось, если честно, пока так себе. Впрочем, я и не рассчитывал, что смогу освободиться и одним махом перебить троих вооруженных охранников, которые, к тому же, бдят.

Свет за стенами сарая потускнел, солнце явно уже село. В сарае стало почти темно.

— Эй ты, — снова раздался голос Мирзы. — Сходи к старику, возьми у него лампу. За этим шустрым нужен глаз да глаз.

Гиена покорно поплелся наружу. Через несколько минут вернулся с закопченной керосиновой лампой, от которой в сарае стало немного светлее, но не особенно. Пламя чадило и дергалось, заставляя тени метаться по стенам. «Похоже, все-таки он сильнее надломлен, чем мне казалось…» — подумал я, неотрывно следя за Гиеной. Взгляд у него теперь был потухший, а лицо как будто «сползло» вниз нелепой маской. Вот же блин! Что же теперь делать? Я позволил себе с минутку бессмысленной паники, потом заставил себя снова собраться с мыслями. Надежда на то, что Гиена вдруг прозреет, застрелит двух Беков из дробовика, и мы все четверо с триумфом покинем этот дурацкий сарай, иссякли.

Ну что ж… Требовался план Б. И надо было прямо сейчас его придумать. Из хорошего — убивать нас по дороге никто не будет. Иначе бы сразу убили. Значит можно было пропробовать сбежать из грузовика. Такой себе шанс, конечно… Потом нас куда-то привезут. А потом… Что потом?

Я мысленно вздохнул. Ясно было, что в построении плана, а точнее, конечно, какой-то будущей импровизации, мне теперь надо заменить слово «мы» на слово «я». Вырваться разом всем троим скорее всего не получится. Зато если я сам освобожусь, то смогу вытащить Бюрократа и Натаху.

Раздался рокочущий звук двигателя. Скрипнули петли ворот, под колесами машины заскрипел щебень. Сколько прошло времени до этого момента — сложно сказать. Может быть, час, может полтора. Ничего не происходило, разве что Мирза разок вышел наружу, видимо, отлить. И быстро вернулся.

Скрипнула дверь, в сарай зашел еще один Бек. Все трое чернобородых заговорили на своем языке, потом принялись деловито грузить нас в крытый кузов. Ахмет грубо толкнул меня в плечо, и я завалился на бок. Он деловито проверил узлы на моих запястьях, потом на лодыжках и коленях. Потом подхватил меня за пояс и плечо и выволок наружу.

Грузовичок был небольшой, типа пикапа. Явно видно, что старенький, но хромированные детали начищены до идеального блеска. Особенно выделялись при свете из окон дома буквы «Руссо-Балт» на передней решетке. Больше я ничего особенного заметить не успел.

Меня бросили в кузов рядом с Натахой. А с другой стороны от нее — Бюрократа. Гиена забрался внутрь и хотел сесть на скамейку рядом со мной, но Мирза повелительно ткнул ему на лавку напротив. Тот опять покорно подчинился, перешагнул через меня и что-то прошипел сквозь зубы.

— Эй ты, — негромко сказал Мирза. — Ибрагим сказал, что ты верный человек. И слово твое — кремень! Ибрагим же не мог соврать, правда?

— Конечно, Мирза, — пробормотал Гиена.

Мимо Мирзы в кузов протиснулся Ахмет и сел за моей спиной. Дверь захлопнулась. Заскрипела щебенка под кирзовыми сапогами Мирзы. Потом он сказал что-то водителю, водитель ответил, и оба громко засмеялись. Хлопнули две дверцы. Двигатель взвыл, и мы поехали.

 

Трясло нас нещадно совершенно. Пару раз я даже чуть язык себе не прикусил, пришлось сжать зубы, чтобы на ухабах не клацали. Двигатель выл, где-то под самым ухом, меня швыряло то в спину Натахи, и я утыкался носом в ее затылок, несколько раз приложило об стойки лавочки. Ахмет с Гиеной не разговаривали. Какое там! При таком шуме, чтобы друг друга услышать, надо орать прямо в ухо. И все равно будет неразборчиво.

Длилась эта тряская пытка целую вечность.

Быстрый переход