— Тебя забраковали как симбионта, — напомнил Герман.

— И тем не менее.

Глеб с восторгом мысленно пробежался по всей тарелке. Силовая установка, компенсаторы, вооружение — всё раскрывалось перед ним с той же легкостью, с какой он, к примеру, мог бы разглядывать собственную руку. Потом взгляд вышел за обшивку, и Глеб взглянул на город с высоты если не птичьего полета, то уж полета летучих мышей точно. Стоило о них подумать, и система наблюдения тотчас подсветила их в пределах видимости. Маленькими стайками те носились над городскими улицами, время от времени ныряя вниз, чтобы ничего не упустить.

В башне двенадцатый этаж был бы где-то на уровне двадцатого этажа в обычном здании, если бы мутанты стоили такие высотки. Вместо этого город разрастался вширь. Новый мир забрал Ленинград довольно поздно и без боя, поэтому центр города так и остались в старой застройке. Зона только вдохнула в заброшенные здания новую жизнь. Они покрылись зеленью и живыми приборами, но мутанты позаботились о том, чтобы в целом старинный облик сохранился.

Башня стояла в центре старинной крепости. Та, в свою очередь, занимала отдельный остров на реке. Внизу, с множеством мостов и навесных конструкций, это не так бросалось в глаза, а сверху, напротив, было видно очень четко. Под водой мелькали силуэты рабочих тварей. Дальше по течению медленно ползли сцепленные между собой баржи. Глеб пригляделся, и изображение тотчас придвинулось.

Баржи были битком забиты людьми. Все они были вооружены и стояли молча, плечом к плечу, с равнодушием зомби созерцая проплывающий мимо зеленый пейзаж. Вдали, над портом, поднимались клубы черного дыма.

— М-да, не зря нас Ноль в обход отправила, — прошептал Глеб.

— Что? — переспросила Кира.

Глеб мысленно убрал для нее борта тарелки, и девушка тихонько охнула. Ее пальцы впились Глеба.

— Верни тарелку обратно! — потребовала она.

Глеб мысленно отключил ее от обзора, и пальцы разжались.

— Фух, — выдохнула она прямо в ухо. — Не думала, что мы так высоко.

— Покажи мне, — попросил Герман.

Глеб подумал о нём, и услышал удивленное ворчание старого волка.

— Да, впечатляет, — рыкнул Герман. — Я никогда не хотел быть птицей, но такой обзор — это интересно. И где ты здесь?

— Повсюду, — ради эксперимента мысленно отозвался Глеб, и Герман его услышал.

— Да, — фыркнул он. — Я вижу твое присутствие. Почему у нас нет такой системы?

Глеб только вздохнул и развел руками.

— Наверное, это — не для таких, как мы, — уже вслух, так было привычнее, проворчал Глеб. — Зараза, а ведь тарелка-то не новая! Ей уже пять лет, и эта система вживлена в корпус при строительстве. А простых смертных до сих пор на эволюцию гонят. Можно подумать, мы не коммунизм, а феодализм построили.

— А вы его построили? — спросила Кира.

Глеб кивнул.

— А вы? — в свою очередь поинтересовался он.

— Не-а. Строили-строили, а воз и ныне там, — пожаловалась девушка. — Я уже не верила, что он возможен. Родители — верили. Даже меня в честь него назвали. "Коммунизм и революция", а букву "а" добавили, когда девчонка родилась. Они-то парня хотели.

— А у вас заранее пол ребенка не планируют?

— Нет. А у вас?

— У нас всё планируют, — сказал Глеб, и со вздохом добавил. — Но не всё получается. Вон, кстати, смотри, там детишки дозревают.

В днище тарелки специально для Киры нарисовалось окно.