Тендерный комитет располагался в красивом и тщательно отреставрированном здании девятнадцатого века, фасад которого был обращен к Старому порту. Работали в нем, похоже, самые хорошенькие девушки Марселя. Одна из них проводила Сэма до границы общедоступной части здания и передала в руки секретарше, охраняющей вход в святая святых кабинет главы тендерного комитета.

Сэм еще не успел закончить первую, тщательно отрепетированную фразу на французском, когда секретарша мило улыбнулась и подняла руку.

— Возможно, вам удобнее будет говорить по-английски? — предложила она.

— Я не ожидал, что здесь говорят по-английски.

— У нас все говорят. Это часть программы по подготовке к году «Марсель — культурная столица». Сейчас даже таксисты учат английский. — Она улыбнулась и пожала плечами. — По крайней мере, они так говорят.

Она усадила Сэма на стул, попросила предъявить документы, а потом протянула ему папку и формы, которые требовалось заполнить.

Он еще не разделался с первой, когда мимо него быстрым шагом в кабинет прошел мужчина, оставивший за собой запах дорогого одеколона.

— А это…

— Да, — кивнула секретарша. — Это мой босс, месье Патримонио. Председатель тендерного комитета.

Ее прервал звонок интеркома. Она выслушала несколько слов, кивнула, схватила блокнот и скрылась в кабинете, предварительно извинившись перед Сэмом, который вернулся к заполнению форм. Покончив с этим, он заглянул в папку и обнаружил внутри табличку со своим именем, тонкую пачку документов и красиво напечатанное приглашение на сегодняшний прием. Сэм уже собирался уходить, когда дверь кабинета распахнулась и в приемной появилась секретарша, а вслед за ней — председатель тендерного комитета со своим одеколоном.

Патримонио явно принадлежал к тем мужчинам, которые очень серьезно относятся к своей внешности. На нем был жемчужно-серый костюм из тончайшей шерсти — не костюм, а поэма в итальянском стиле, до того облегающий, что в карманах, казалось, оставалось место только для шелкового носового платка. Манжеты небесно-голубой рубашки выглядывали из рукавов пиджака, и поверх левой, в знаменитой манере Джанни Аньелли, красовались крупные часы «Панерай». Высокий и стройный, с темными волосами, чуть седеющими на висках, он казался образцом деловой элегантности. Сэм в своей клетчатой рубашке и хлопковых брюках даже почувствовал некоторую неловкость.

— Enchanté, месье Левитт, enchanté. — Председатель протянул ему руку. — Добро пожаловать в Марсель. Натали сказала мне, что вы здесь. Надеюсь, о вас позаботились?

Сэм не успел ответить, потому что правый карман брюк Патримонио вдруг начал заметно вибрировать, и тот, виновато разведя руками, достал из него тонкий, как лист бумаги, телефон и удалился обратно в свой кабинет.

— Ну что ж, — сказал Сэм. — Похоже, на этом наша первая встреча закончилась.

— Он очень занятой человек, — улыбнулась Натали и взяла со своего стола пачку бумаг. — А сейчас, если позволите…

«Получается, здесь очень заняты все, кроме меня», — подумал Сэм. Он решил прогуляться до Старого порта, выпить там кофе и заодно ознакомиться с документами из папки, которую вручила ему Натали.

Но перебранки торговок на рыбном рынке оказались куда интереснее бумаг из комитета, сплошь состоявших из скучных, набивших оскомину штампов. Сначала краткая история Марселя, потом несколько напыщенных фраз об избрании города европейской культурной столицей 2013 года (с ожидаемыми десятью миллионами туристов), затем тяжеловесное описание красот бухты Грешников и перенасыщенный ненужными техническими подробностями отчет о том, по каким параметрам из множества кандидатов были отобраны только три, и наконец, неизбежные в наши дни заверения в том, что при осуществлении любого из этих проектов окружающей среде не будет нанесено ни малейшего урона.