— Скажите, товарищ Жуков, вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас с болью в душе. Говорите честно.

Стоявший у карты Георгий Константинович оторвал от нее взгляд и произнес:

— Москву, конечно, мы удержим. Врагу не отдадим.

Это было своего рода обещание, клятва, невыполнение которой могло стоить головы. Жуков принимал все меры, чтобы выполнить данное им слово…

Рокоссовский об этом разговоре не знал, и когда Жуков уехал, он телеграфировал свою просьбу об отводе начальнику Генерального штаба. Маршал Шапошников ответил, что предложение целесообразное и он его санкционирует.

Распоряжение командарма не успело дойти до войск, как поступила грозная телеграмма: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков».

Такого ответа Константин Константинович никак не ожидал. Еще раз прочитал телеграмму и задумался. Мысленно поставил себя на место Жукова.

«Сейчас на плечи этого человека легла тяжелейшая задача — отстоять Москву. Может быть в частности он не прав, но прав в главном: нельзя отступать ни на шаг. Обстоятельства чрезвычайны и требуют чрезвычайных мер. Он приказывает стоять насмерть, — значит будем делать так. В этом залог успеха».

И командарм распорядился: «Приказ об отводе войск отменить. Занять прежние позиции и с них — ни шагу назад!»

Этот конфликт не изменил их отношений. Они по-прежнему с уважением относились друг к другу.

В конце ноября обстановка в полосе 16-й армии обострилась до предела. Противник овладел Рогачевым, Красной Поляной, завязал бои за Лобню. Отсюда в ясные дни видна Москва. Используя успех, немцы начали подтягивать дальнобойные орудия, чтобы начать обстрел столицы.

Ночью последовал звонок из Ставки: «Сделать все возможное, чтобы ликвидировать угрозу! Нельзя допустить выхода немецких танков к каналу Москва — Волга!» А до канала рукой подать. Один рывок — и танки достигнут его берега. Резервов нет. Артиллерии тоже.

«Продержитесь до утра. Поможем», — обещала Ставка.

На счастье, удалось перехватить на марше два стрелковых батальона и артиллерийский полк. Утром прибыла обещанная помощь — два артиллерийских полка и три дивизии «катюш».

— Без промедления занять огневые позиции! — приказал командарм. — Подготовить огонь по Красной Поляне.

Мощью артиллерии удалось сорвать атаку врага.

СУХИНИЧИ

Под Москвой генерал Рокоссовский приобрел и полководческий авторитет. Подтверждением тому операция, связанная с овладением городом Сухиничи.

Далеко за полночь начальник штаба генерал Соколовский принес на подпись командующему оперативную сводку. С военной лаконичностью в ней перечислялись основные события за день. Включая в себя десять армий, Западный фронт занимал огромную территорию. На северо-западе, на волоколамском направлении, действовала 16-я армия Рокоссовского, а на юге 10-я армия генерала Голикова безуспешно рвалась к небольшому городу Сухиничи, что в Калужской области. Между ними более полтысячи верст. Пока операторы обзвонили штабы, приняли донесения да свели их в единый документ, прошло полночи.

Хмурясь, командующий надел очки, стал читать.

— А «десятка» по-прежнему топчется, — проговорил недовольно. — Пусть завтра Голиков утром мне позвонит. Я поговорю.

Начальник штаба сделал в своей книжке пометку.

Подписав документ, командующий в сопровождении адъютанта направился по длинному коридору на выход. Два сержанта из охраны схватили автоматы, опережая, сбежали по ступеням.

Дорога к коттеджу тянулась по невысокому косогору вдоль схваченного льдом пруда.