Нам приходится обстоятельно разбираться в том, почему Борис Михайлович примкнул к красным. Во-первых, это было решение, определившее всю его дальнейшую жизнь. Во-вторых, за долгие годы антисоветской пропаганды большинству граждан России вбиты в рассудок и даже в глубины подсознания чудовищно извращенные представления о революционном 1917 годе, Гражданской войне, Ленине и большевиках (о Сталине — и говорить нечего!).

«Не политическая мысль, не революционный лозунг, не заговор и не бунт, а стихийное движение, сразу испепелившее всю старую власть без остатка: и в городах, и в провинции, и полицейскую, и военную, и власть самоуправлений».

Приведя это высказывание видного масона В.Б. Станкевича, соратника Керенского, современный исследователь С.Г. Кара-Мур-за приходит к обоснованному заключению:

«Большевики, как вскоре показала сама жизнь, выступили как реставраторы, возродители убитой Февралем Российской империи — хотя и под другой оболочкой. Это в разные сроки было признано противниками большевиков, включая В. Шульгина и даже Деникина».

Поистине тогда разверзлась пропасть между царским, а затем буржуазным правительством, между «хозяевами жизни», привилегированными социальными группами и русским народом. В.В. Шульгин — политик и журналист — так выразил свои чувства на тот момент, когда «черно-серая гуща», преимущественно солдат и горожан, ворвалась в Таврический дворец:

«Сколько их ни было, у всех было одно лицо: гнусно-животнотупое или гнусно-дьявольски-злобное.

Боже, как это было гадко!.. Так гадко, что, стиснув зубы, я чувствовал в себе только одно тоскующее, бессильное и потому еще злобное бешенство.

Пулеметов — вот что мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулеметов доступен уличной толпе и что только он, свинец, может загнать в его берлогу вырвавшегося на свободу русского зверя.

Увы — этот зверь был его величество русский народ».

Нынешние богачи, а прежде всего их интеллектуальные лакеи твердят с возмущением, будто Ленин провозгласил лозунг «Грабь награбленное!», тем самым призвав темную и жадную народную

130

массу наброситься на священную частную собственность. Тут и задумаешься: да разве не надо отнимать у бандитов, воров и жуликов награбленные ими богатства?

Необходимо! Так делается в любой нормальной стране, где у власти не находятся жулики, воры и бандиты.

Другое дело — как осуществлять реквизиции. На этот счет Ленин давным-давно дал ответ: «После слов “грабь награбленное” начинается расхождение между пролетарской революцией, которая говорит: награбленное сосчитай и врозь тянуть не давай, а если будешь тянуть к себе прямо или косвенно, то таких нарушителей дисциплины расстреливай».

А вот как объяснял происходивший стихийный бунт, грабеж, осквернение усадеб дворянин, глубоко ненавидевший буржуа:

«Почему дырявят древний собор?

—    Потому что сто лет здесь ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой.

Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах?

—    Потому что там насиловали и пороли девок; не у того барина, так у соседа.

Почему валят столетние парки?

—    Потому что сто лет под их развесистыми липами и кленами господа показывали свою власть».

Учтем: пишет это не какой-то партийный агитатор, а поэт Александр Блок, родовая усадьба которого была разграблена. Другой великий русский поэт, из крестьян, — Сергей Есенин — высказался о Гражданской войне:

Итак, Борис Михайлович безоговорочно встал на сторону народа. Отвечая на его заявление, генерал Н.В. Пневский написал: «Прошу сообщить Шапошникову о согласии».