Рассказ о том, как он попался, был еще короче.

— Ну, надули меня, надули… Вы с дядей тоже не умнее оказались, и уж всяко — отвечаешь за все ты.

— Ну уж фигушки! — негодующе прошептала я.

— А если ты не отвечаешь, значит, ты — безответственная личность, что гораздо хуже. Логика, логика! Ладно, забыли; есть вещи и поважнее. Под, слышь-ка, надо отсюда делать ноги!

— А как?

Я показала взглядом на Титанию, которая, хоть и нянчила Ариэля, но не спускала с нас глаз.

Кларк понял, что я имею в виду.

— Плевать. Когда будет надо, эту насекомую я возьму на себя. Бежать нужно скоро, и — ночью.

— А почему ночью?

Я и днем-то в здешнем тумане не слишком хорошо ориентируюсь, но днем хоть что-то вокруг видно, а ночью…

— Под, не ковыряй царапину на щеке, а то на всю жизнь шрам останется. Бежать надо, пока Йо-Йо в клетке.

— Кто?

— Ну, этот амбал, что на нее работает. Туземец.

— А, Дундук…

— Дундук, Йо-Йо, Альберт Эйнштейн — нюхач этот. Он приносит ужин, потом моет посуду, а потом она его запирает и дает на ночь порцию пыли. А потом он спит, пока не прочухается; она ж его боится не меньше, чем мы с тобой, когда он под дурью. И вот пока он в клетке, нам стоит попробовать. Может, она тоже будет спать. Ежели повезет, водителя ее леталки тоже не будет, он не каждую ночь ночует здесь. Но на это рассчитывать не надо. И сделать все следует, пока «Трайкорн» не ушел на Луну. Кстати, когда отлет?

— Восьмого, в двенадцать семнадцать по корабельному гринвичскому.

— Значит…

— По местному времени: девять шестнадцать венусбергского, в среду, двадцатого.

— Согласен, — сказал он. — И с тем, и с другим, но…

— Но в чем дело?

— Заткнись.

Он достал из сумки логарифмическую линейку и задвигал ползунком. Я решила, что он переводит одно время в другое, и спросила:

— Хочешь я скажу тебе венерианскую секунду в этом земном году?

Это у меня вышло совсем как у настоящего пилота. Не зря, не зря мистер Кланси тратил на меня время, хоть я и не позволила ему распускать руки…

— Без сопливых знаем.

Поманипулировав линейкой, Кларк объявил:

— Оба времени мы помним одинаково, и пересчет их подтверждает. Сверим часы, — мы взглянули на запястья. — Старрт!

Часы расходились лишь на несколько секунд, но мне было не до того, я смотрела на указатель даты.

— Кларк! Ведь сегодня девятнадцатое!

— А ты что думала, Рождество? — недовольно ответил он. — И нечего так верещать, я тебя без единого звука пойму.

— Но это же — завтра! — сказала я почти беззвучно.

— Хуже того. У нас меньше семнадцати часов, да еще мы шагу ступить не можем, пока эту тварь не посадят под замок. Словом, один-единственный шанс, не больше.

— Но дядя Том не попадет на конференцию…

Кларк пожал плечами.

— Может, и не попадет. Решит ли он лететь или останется и будет разыскивать нас, мне это как-то все равно.

Кларк в этот раз был как никогда разговорчив, но все же я пока ничего не поняла.

— Что значит — останется?

Видимо, Кларк считал, что уже все объяснил или оно мне и так известно, но в обоих случаях ошибался.