- И тем не менее, должен вас заверить, это так. Я не хочу сказать, что он назвал нам адрес, по которому следует искать Мучмана, но перед смертью он навел нас на след.

- Вы его пытали?

- Да. Он сообщил нам, что Мучман как-то сказал ему, что если он окажется в безвыходном положении, то попытается укрыться в тюрьме или концлагере. Понятно, что теперь, когда за ним охотится целая банда гангстеров, не говоря уже о Гестапо, его положение можно действительно считать безвыходным.

- Прием старый как мир, - пояснил Зост. - Для того чтобы избежать ареста за одно преступление, вы садитесь в тюрьму по другому поводу.

- Мы полагаем, что Мучман был арестован и отправлен в Дахау через три дня после смерти Пауля Пфарра. - Гейдрих был явно доволен собой. - Он буквально напросился на этот арест. Его поймали на месте преступления, когда он писал лозунги КПГ на стене отделения Крипо в Нойкельне.

- Концлагерь для коци - не такое уж суровое наказание, - усмехнулся Зост. - Не то что для евреев и педиков. Через пару лет его, вероятно, выпустят на свободу.

Я позволил себе усомниться:

- Не понимаю, почему бы вам не обратиться к коменданту лагеря и не допросить Мучмана? Какого черта я вам нужен?

Гейдрих скрестил руки на груди и покачал ногой, носком сапога почти касаясь моего колена.

- Для того чтобы дать коменданту Дахау такое задание, нужно будет заручиться согласием Гиммлера, а нам бы хотелось избежать осложнений. Вы знаете, рейхсфюрер - большой идеалист. Он, разумеется, посчитает своим долгом использовать эти документы, чтобы наказать людей, которые, как он полагает, виновны перед рейхом.

Я вспомнил о письме Гиммлера Паулю Пфарру, которое Марлен Зам показала мне на олимпийском стадионе, и кивнул в знак согласия.

- Что же касается меня, то я прагматик и предпочел бы использовать эти документы только там и только в том случае, когда и где это мне потребуется.

- Иными словами, вы тоже не исключаете шантаж как метод работы. Я прав?

- Вы меня видите насквозь, господин Гюнтер. - Гейдрих пытался расположить меня. - Но вам надо понять, что эта операция должна быть проведена в тайне. В строжайшей тайне. Вы не имеете права ни при каких обстоятельствах сообщать кому-либо о нашем разговоре.

- Но неужели среди эсэсовцев в Дахау нет человека, которому вы доверяете?

- Конечно, такой человек есть, но как вы себе это представляете? Чтобы он строевым шагом подошел к Мучману и выяснил, где тот прячет бумаги? Будьте же благоразумны, господин Гюнтер.

- Итак, вы хотите, чтобы я отыскал Мучмана и подружился с ним.

- Именно этого я и хочу. Чтобы вы завоевали его доверие. Узнали, где он скрывает эти бумаги. И когда вы все это проделаете, вы откроетесь моему человеку.

- А как я узнаю Мучмана?

- Единственное его изображение, которое у нас есть, - это фотография, сделанная в тюрьме. - Зост протянул мне снимок. Я внимательно изучил его. Мучмана снимали три года назад. Голова, как видите, обрита наголо, так что не знаю, поможет ли вам это фото. Не говоря уже о том, что он наверняка похудел. Лагерь, знаете, сильно меняет людей. Но есть при этом деталь, которая должна вам помочь: у него на правом запястье есть узел, который очень трудно удалить.

- Зацепиться почти не за что. - Я вернул фотографию. - Боюсь, что мне придется отказаться от этой почетной миссии.

- Вы не откажетесь, - бодро заявил Гейдрих. - Мы отправим вас в Дахау в любом случае. Но если мы с вами не придем сейчас к согласию, вы там и останетесь. Если вы примете мои условия, вы оттуда вернетесь. Я уж не говорю о том, что и деньги свои получите обратно.

- Я вижу, у меня нет выбора.

- Вы становитесь реалистом. - Гейдрих дружески улыбнулся. - Выбора у вас действительно нет. Если бы у вас был выбор, вы бы отказались. Любой отказался бы. Именно поэтому я не могу послать туда кого-либо из моих людей. И еще потому, что важно сохранить все в тайне.