— Всему виной чистый морской воздух. Легкие еще не приспособились к такой перемене и явно скучают по лондонским туманам… Отправь весточку Дороти, пусть немедля едет сюда.

Верный слуга сделал вид, что послушно встает, но уселся обратно, едва завидев невдалеке две свеженацеженные кружки.

Они, конечно, шутили, — после визита к тетушке Хасбро оба пребывали в отличном настроении, и я искренне радовался — но не за себя, а за Сент-Ива. Тем не менее, я не мог молчать, и дальше утаивая печальную весть:

— Недавно на улице застрелили человека.

Сент-Ив поморщился.

— Да, молва уже разлетелась по всей бухте. Какой-то мальчишка орал об этом под окном у тетушки. В городках вроде Стерн-Бей выстрелы нечасто услышишь.

— Все случилось у меня на глазах.

Сент-Ив оторвался от кружки и вскинул брови.

— Он был буквально в шаге от меня. С виду зауряднейший бродяга. Видно, хотел выклянчить у меня шиллинг, и тут — бах! — что-то громко хлопнуло, и он завалился на спину, мертвее мертвого. Убит пулей в сердце.

— В шаге от тебя, говоришь? Это преувеличение, полагаю? Хочешь сказать, он был неподалеку?

— Не дальше, чем вы сейчас, — покачал я головой, следуя ходу его мысли.

Сент-Ив молчал, обдумывая ситуацию, что и мне дало время уяснить то очевидное, что осталось неясным после насыщенного странностями утра. Пуля, разумеется, не предназначалась нищему. Кто, в здравом уме, станет убивать обычного бродягу? Какая в том выгода? Впрочем, безумцы попадаются мне то и дело, и велика вероятность, что где-то рядом бродит очередной псих. Итак, вспомним: нищий поворачивается, делает ко мне шаг… Если смотреть сзади, со стороны гостиницы, я почти заслонял его собою… Получается, что пуля, уложившая беднягу, пролетела в дюйме от меня самого!

Так кто же стрелял мне в спину из «Пинты пенного», — скорее всего, из окна третьего этажа? Или с крыши льдохранилища — она тоже вполне подходит для этой цели. Мне сразу вспомнились пропавший слон и капитан с его манерами уроженца Дикого Запада. Да что, черт возьми, происходит?..

Я заказал третью кружку и пообещал себе выпить ее не торопясь, а потом подняться наверх и немного вздремнуть. Хватит с меня на сегодня, могу оставить все прочее на Хасбро и Сент-Ива.

— У пирса я встретил Парсонса, — добавил я. — А еще имел беседу с капитаном Боукером… И та женщина с письмами, она тоже прячется где-то поблизости. Думаю, снимает номер в «Пинте пенного» — гостинице у пирса.

И пошло-поехало. В общем, я изложил им всю историю в том порядке, как она разворачивалась: игрушка на столе, ряженый рыболовом Парсонс, капитан-балагур, — а мои компаньоны молча сидели и слушали, считая, вероятно, что я весьма недурно провел утро, пока они сами попивали чаек и краем уха ловили разносившиеся за окном крики.

— Он заподозрил в тебе ищейку, — определил Сент-Ив, имея в виду капитана Боукера. — Следователя по страховым делам. Потому и не позволил осмотреться. Но что же он там скрывает, в этом хранилище? Может, судовой журнал? Вряд ли. Но зачем тогда ему стрелять в тебя? Подобный поступок не поможет человеку доказать свою невиновность. Да еще и Парсонс…

Сент-Ив надолго задумался, затем стукнул кулаком по столу, быстро поднялся и махнул рукой Хасбро; тот тоже встал, и они вышли из бара, оставив свои кружки на две трети полными. Моя же вновь опустела, и я собирался было перелить содержимое их кружек в свою, чтобы обеспечить себе более глубокий сон и предупредить напрасное расточительство, но рядом возникла сияющая улыбкой хозяйка.