Сент-Ив вернулся в кабинет, выдвинул один из ящиков стола и принялся в нем рыться, вытаскивая бумаги и книги. И вот искомое обнаружено. Обернутый тканью сверток извлечен наружу. Торопливо развернув и разложив на столе четыре гипсовых слепка следов, Сент-Ив перевернул каждый — на всех аккуратно выведены даты и названия мест. Первая пара отлита полгода тому назад с отпечатков, оставленных в грязи рядом с льдохранилищем в городке Стерн-Бей. Возраст второй — неделя; кто-то оставил эти следы на берегу реки Нидд. Туфли разные, хотя и одного размера.

Первую пару Сент-Ив сунул обратно в ящик, а со второй выбрался наружу и приложил к следам под окном. Идеальное совпадение! Опустившись на четвереньки, он внимательно рассмотрел один из оставленных в грязи отпечатков каблука. Задний краешек отсутствовал — стерт или изношен, так что каблук чем-то напоминает фамильный герб с обломанной четвертью щита. Сент-Иву сразу вспомнилась манера косолапого Парсонса семенить вперевалку с пятки на носок, стирая кожу на краях каблуков. Каблуки на гипсовых слепках изношены абсолютно так же. У Сент-Ива почти не осталось сомнений: это Парсонс! Ученый секретарь совсем недавно прошелся здесь, что-то вынюхивая. Хотя уверенности в том, что подозрительный тип, замеченный у реки неделей ранее, это все тот же Парсонс, нет, но… Стоял поздний вечер; моросило к тому же… Ну, кем бы ни был тот соглядатай, всего с полчаса тому назад он прокрался вдоль стены особняка, влетел в куст, сломав ветку, а потом, несомненно, заглянул в окно…

Сент-Ив в очередной раз залез к себе в кабинет, завернул гипсовые слепки в ткань и запер их в ящике стола. Затем, накинув пальто, зашагал по лугу к реке, как человек, преисполненный решимости, — и только на полпути обнаружил, что так и не надел туфли.

Он вернулся домой глубоким вечером, вполне удовлетворенный собой, хотя и преисполненный опасений. В гостях у лорда Келвина Сент-Ив пробыл три часа, совершенно убедив великого ученого в том, что пережитая им трагедия обернулась почти полной потерей рассудка. Лорд даже разок погладил гостя по голове — жест несколько унизительный, — но Сент-Ив испытал искреннюю признательность (красноречивое свидетельство того, насколько он ослаб духом). Впрочем, теперь дела пошли на лад. Усилия не были напрасны, хотя Сент-Иву начало казаться, что он состязается в беге с Парсонсом и прочими членами Королевской Академии, — кто придет первым? Когда эти ребята примут окончательное решение, они ворвутся в силосную башню с дюжиной солдат и объявят Сент-Иву шах и мат. Конец игре.

При этой мысли он вновь помрачнел. Схлынуло воодушевление, которое Сент-Ив испытал, выудив у самого лорда Келвина толику необходимых сведений. Он рухнул в кресло, чувствуя себя вконец измочаленным. Казалось, он мечется между двумя крайностями: обреченностью и самонадеянностью. Увы, люди научного склада крайне редко находят золотую середину. Ему отчаянно, просто позарез необходимо обрести равновесие, а он несется во весь опор, опять сбиваясь с намеченного курса.

Завтра или через день он выползет на свет божий, а пока стоит отдохнуть. Суть в том, что лорд Келвин просто сжалился над соседом: один лишь взгляд на лицо Сент-Ива, на его перепачканную одежду, — и мудрец был готов обсуждать с ним что угодно, словно с деревенским дурачком. Право слово, у этого человека щедрое сердце, размером со стог сена. Видимо, то, как Сент-Ив расхаживал взад-вперед в одних чулках, без туфель, произвело должное впечатление. Келвин наконец проявил интерес к теме путешествия во времени, мало-помалу вдохновился ею, а остальное было делом техники: Сент-Ив навязал изобретателю дискуссию о принципах работы его машины, и тот беспрекословно, словно ручная обезьянка, повиновался.