Зашло солнце, все вокруг погрузилось в сумерки. Джерсен остановил самоход на краю заливного луга. На ужин вполне сгодился рацион, предназначенный для экипажа самохода. После ужина Падербуша заперли в кормовом отсеке.

Джерсен и Алюз Ифигения вышли наружу и стали любоваться светлячками. Над головой у них ярко сверкали созвездия ночного неба Фамбера. В южной частя неба звезд было неисчислимое множество, куда меньше их сверкало в северной, где начиналось межгалактическое пространство. В расположенном поблизости перелеске запело какое-то ночное существо, теплый воздух был наполнен пряным запахом луговых трав. Джерсен в конце концов собрался с духом и взял руку девушки. Она не пошевельнулась, чтобы ее высвободить.

Несколько часов сидели они спиной к самоходу, молча глядя на мерцание светлячков в луговых травах. Только заунывный звон колокола из отдаленной деревни отмечал каждый час течения времени. Созерцание ночи кончилось тем, что Джерсен расстелил плащ, и они легли спать на мягкой траве.

На заре путники снова двинулись на запад. Характер местности сильно изменился. Холмистая равнина плавно перешла в предгорье с многочисленными долинами, поросшими лесом; еще дальше к западу начались настоящие горы, на склонах которых высоко вверх тянулись деревья, очень напоминавшие сосны. Все реже стали попадаться деревни и хутора, а вскоре только редкие замки гордо взирали с высоких утесов на долины и реки. Один раз бесшумно мчавшийся самоход натолкнулся на группу вооруженных людей, устроивших пьяное шествие посреди дороги. Одеты они были в сплошные лохмотья, оружие составляли только луки и стрелы.

— Бандиты, — сказала Алюз Ифигения. — Отбросы Миска и Вадруса.

Границу охраняли двое стражей, окаменевших при виде самохода. Когда машина промчалась мимо, они опомнились и протрубили сигналы, взывавшие к оружию.

Часом позже перед самоходом на много миль к северу и западу раскинулась бескрайняя волнистая равнина.

— Вот это и есть Вадрус, — произнесла Алюз Ифигения. — Видите белое пятно сразу же за темным лесом? Это город Каррай. Жантилья еще западнее, но я неплохо знакома с Карраем. Сион Трамбле нередко оказывал в нем гостеприимство моей семье, так как в Жантилье я принцесса.

— Так что теперь вы станете его невестой.

Алюз Ифигения печально смотрела на белый Каррай, будто с ним у нее были связаны сладостные, но теперь уже далекие воспоминания.

— Нет. Я уже больше не ребенок. Все теперь стало не так просто, как прежде. Раньше в моей жизни были Сион Трамбле и Кокур Хеккус. Сион Трамбле — воин до мозга костей и в битвах бывает очень безжалостным, но для народа Вадруса он старается быть воплощением справедливости. А вот Кокур Хеккус, разумеется, воплощение зла. Раньше я остановила бы свой выбор на Сионе Трамбле. Теперь я не желаю ни того, ни другого. Слишком много мне довелось пережить, — задумчиво произнесла девушка. — Слишком много довелось мне узнать. С тех пор как я покинула Фамбер, я потеряла свою юность.

Джерсен резко повернулся — краем глаза он уловил перемену в настроении их узника.

— Что вас так позабавило?

— Я вспомнил о таких же разочарованиях своей юности, — ответил Франц Падербуш.

— У вас нет желания рассказать об этом подробнее?

— Нет. Просто к слову пришлось.

— Вы давно служите Кокуру Хеккусу?

— Всю жизнь. Он правитель Миска и, следовательно, мой сюзерен.

— Может быть, вы расскажете нам что-нибудь о его планах?

— Боюсь, что не сумею. Если у него даже и есть определенные планы — по-моему, их у него не так уж много, — то он все равно держит их при себе. Мой сюзерен — человек необыкновенный. Могу себе представить, какое негодование у него вызовет потеря самохода.