Остальные верховные жрецы пели молитвы… а чуть в отдалении застыла основная масса жрецов.

Вдруг послышался голос Гекаты:

— В Гелиосе нет дверей, чтобы мы могли войти. Поздно…

И ей ответил голос Цирцеи, похожий на голос пожилой жрицы:

— Мать — вот путь. Древний Храм за воротами. Там есть твой алтарь.

— Ворота Гелиоса столь крепки…

— Позови своих людей! Геката, разрушь стены!

12. Сражение

Смутно, мельком я вновь увидел на балконе Панурга. Он, казалось, прислушивался. Потом неожиданно поднял бараний рог, поднес его к губам, и тот зазвучал, словно медная труба.

Фавн созывал, но кого?

Я подумал, что Геката собирает тех, кого зов фавна мог достичь. Становилось все темнее. Факелы в храме разгорались. Темнота медленно покрывала землю саваном теней. «Никогда, — подумал я, — никогда больше сияние бога Аполлона не вспыхнет над Гелиосом!»

Завывание рога Панурга стало громче. Зов Гекаты несся над скалами и заставлял содрогаться леса. Из пещер и рощ, из-под деревьев и из берлог неслись к Гелиосу кентавры.

Я ощутил под ногами твердую землю. Зеленый огонь потух. Я стоял рядом со старой жрицей. Вокруг меня оказались поросшие мхом камни. На лесистом склоне холма возвышались руины храма. Огромный валун находился в центре круга. На вершине его мерцал огонек зеленоватого пламени.

— Старый алтарь Гекаты сейчас лишен богослужителей, — обратилась ко мне Маска Цирцеи, — но Геката может открыть двери между мирами.

«В этом нет ничего волшебного, — убеждал я сам себя, пытаясь не сойти с ума в этой ночной вакханалии. — Машина — не такое уж сложное устройство из рычагов, поршней и вакуумных труб… А тут… Видимо, радиоактивный материал спрятан в камне алтаря; он — источник энергии и маяк, позволяющий Гекате прибыть сюда».

Но здравый, логический аспект бытия блекнул перед древней легендой. Ветви дуба покачивались и что-то нашептывали у нас над головами. Все вокруг было наполнено нечеловеческим смехом, цокотом копыт, живым блеском звериных глаз…

Звук горна Панурга приглушил ветер.

Маска Цирцеи повернулась ко мне. Жест Цирцеи — меня схватили и бросили на широкую спину кентавра.

Снова Цирцея выкрикнула какое-то непонятное приказание. Необычная армия пришла в движение, словно озеро выплеснулось из берегов и полилось по каналу. Ветви мелькали, проносясь надо мной. Я видел искривленные руки, срывающие кривой сук… Мы неслись все быстрее и быстрее. Вокруг звучал безумный вой — звери смеялись.

В лесу становилось все темнее… Кто-то сунул мне в руку меч. Я крепко сжал его рукоятку. В тот момент оружие показалось мне достаточно тяжелым. У меча была длинная рукоять. Я пытался удержать его и одновременно усидеть на спине кентавра, не упасть. Некоторые кентавры вооружились дубинами, но многие размахивали огромными серпами.

Мы вылетели из леса и с грохотом понеслись вверх по склону холма, на котором возвышался Гелиос. Вдалеке лежало море, смутно виднелись золотистые корабли Гелиоса. Они стояли у мраморной набережной. Метеориты огнями перечеркивали черное небо.

Нечеловеческие крики кентавров смешались с грохотом их копыт, когда они изогнутой волной накатились на цитадель Аполлона!

Мы перемахнули через широкую мощеную дорогу, пронеслись по полю льна, которое серебрилось и сверкало. Ветер шумел. Город сотрясался от звуков рога Панурга; его голос, безумный, бессловесный, возбуждал и дразнил. Словно огонь разгорался глубоко в моей крови, древний, самый первый огонь, след которого пробудило в моей душе бормотание фавна.

— Язон, дай мне свою силу!

Звуки рога фавна вернули мне силы.