– Обсуждать дело я не буду, – сразу предупредил Амеротк.

Пренхо постарался скрыть разочарование.

– Скажи, в свое время ты поддержишь мое назначение судьей? Я имел в виду суд низшей инстанции.

– Конечно. Ты посещаешь школу писцов. И ты выдержал экзамены.

– Это хорошо. – На худом лице Пренхо засияла улыбка. – Я подумал, что сегодня день был удачный. Прошлой ночью мне приснился сон.

– Пренхо. – Амеротк снова пресек попытку родственника разговорить его, – не пора ли тебе снова отправляться спать и видеть сны? Иди домой, – твердо сказал он, сжимая запястье Пренхо.

Его родственник, шаркая, удалился. Амеротк направился к тому месту под пальмами, где днем видел Шуфоя, торгующего амулетами. Карлик мирно спал, прислонившись спиной к дереву. Рядом лежала хозяйская трость и зонт, а пивная кружка стояла у него на коленях. Но ни амулетов, ни вырученных денег видно не было.

Амеротк присел на корточки и склонился к уху карлика.

– Спи только ночью, – начал он звучно цитировать одну из поговорок Шуфоя. – Но в дневные часы, когда царствует Ра, бодрствуй; используй свет для счастья, здоровья и процветания.

Шуфой вздрогнул и проснулся.

– О хозяин! Я не думал, что вы так долго задержитесь.

Он поднялся и сунул кружку в маленький мешок. Потом подал Амеротку его белую трость с набалдашником в виде головы ибиса. Он бы и зонт развернул, но Амеротк остановил его, поглаживая по голове.

– Сколько пива ты выпил? Солнце уже заходит, так что обойдемся без этого.

Шуфой с гримасой на лице повернулся и низким голосом загудел:

– Дорогу господину Амеротку, главному судье Зала Двух Истин! Верному слуге божественного фараона! Руке правосудия! Жрецу божьему! Благословленному Ра!

– Довольно, замолчи! – Амеротк схватил карлика за плечо. Каждый вечер повторялась одна и та же история.

– Но, хозяин, – хитрая улыбка бродила по изуродованной физиономии Шуфоя, – я ваш самый покорный слуга. Я должен обязательно восхвалять вас, чтобы все, кто встречается на пути, знали, кто вы такой.

– Я судья, – ответил Амеротк, – причем очень уставший. И мне меньше всего хочется, чтобы ты вопил на всю площадь.

Шуфой притворился обиженным. Он очень любил этого высокого загадочного жреца, справедливого судью, казавшегося таким суровым, но Шуфой знал, что в душе он мягкий и добрый, хотя и чересчур серьезный.

– Я только делаю свое дело, – плаксивым тоном жаловался карлик.

– А я – свое, – привел обычный довод Амеротк.

Они покинули передний двор и вышли на базарную площадь.

– А в чем состоит ваша обязанность, хозяин? – спросил Шуфой, опираясь на зонт, как на жезл символ власти.

– В том, чтобы наблюдать, слушать и делать выводы, – объяснил с серьезным лицом Амеротк. Он указал на смуглого, ярко одетого человека с золотыми браслетами-амулетами и серьгами в ушах. Незнакомец отдыхал под пальмой, где седая женщина продавала в плошках горькое нубийское пиво.

– Возьмем, к примеру, этого человека, – сказал Дмеротк. – Посмотри на него, Шуфой, и скажи, кто он такой, на твой взгляд.

– Сириец, – предположил карлик. – Купец.

– Который сидит на земле под деревом и пьет пиво!

Шуфой присмотрелся повнимательнее.

– Я расскажу тебе, кто он такой, – сказал Амеротк. – У него обветренное, загорелое лицо. Это значит, что он много времени проводит под открытым небом. Он бос, и кожа на ногах его загрубела, но для бродяги он очень хорошо одет.