Хатусу хранила молчание. Она никому не расскажет, что ей было велено сделать. Автор тайных посланий ясно указал, как следовало представить смерть фараона. Ей врезалось в память то страшное утро, когда ее супруг упал перед огромной статуей Амона-Ра. Затем его тело было перенесено в молельню при храме. Оплакивая там покойного, она нашла новое послание, где давались строгие указания, что должно последовать дальше. Ей не оставалось ничего другого, как подчиниться. Хатусу похолодела при мысли о том, что человек, славший ей послания с угрозами, мог быть в зале где-то недалеко от нее. Не Рахимер ли это? Тот человек должен быть членом совета. Хатусу раньше думала, что ей самой удастся это выяснить. Ведь письма пришли до возвращения мужа. Большинство советников прибыли в Фивы задолго до приезда фараона.

– Госпожа!

Хатусу вскинула голову. Предательская струнка пота бежала по ее лбу, но она не рискнула ее вытереть.

– Прошу меня извинить, великий визирь, но меня отвлекли сладкие воспоминания о моем покойном муже.

Хатусу с удовольствием отметила, как понимающе закивали командиры полков, и на их лицах читалось недовольство бестактностью Рахимера. Возможно, Рахимер перешел черту дозволенного? Она все же скорбящая вдова. Ее супруг, божественный фараон, – скончался при загадочных обстоятельствах! Она имела полное право желать такого расследования.

– Госпожа, – продолжал Рахимер, язвительно щурясь, – вы считаете, что было благоразумно открывать дело и тем самым давать повод для базарных пересудов? Господин Сетос, верно ли, что вы, как прокурор короны, с большой неохотой отнеслись к возбуждению этого дела? Разве вы не предложили свой совет на этот счет?

– Господин визирь, – поднял руку Сененмут, господин визирь, если госпожа Хатусу, если Ее Величество, – он намеренно сделал упор на последние слова, – желает выяснения обстоятельств дела, пусть так и будет. Никто из присутствующих не высказался против. Никто не заявил о своих возражениях. Господин Амеротк известен своей честностью. Со смертью божественного фараона связана тайна, и поэтому необходимо расследование.

– Я согласен, – подхватил Сетос. – Я советовал Ее Величеству не возбуждать дело с государственных позиций. Однако как царица, требующая справедливости…

Его слова вызвали гул одобрения. Хатусу почувствовала себя немного свободнее. Рахимер, однако, не желал сдаваться и терять свой шанс. «Кружит, как шакал), – подумалось ей. Он желает получить регентство и полон решимости повлиять на совет. Он горит желанием представить меня слабой и никчемной! Ему бы очень хотелось отправить меня в Дом Уединения! А сам бы он вцепился в малолетнего Тутмоса и провозгласил себя регентом фараона. И долго ли ей удастся прожить в Доме Уединения, лишенной богатства, власти, влияния?

Рахимер открыл украшенный серебром кожаный мешок, где хранились документы в свитках. Такие же Мешки имелись у всех советников.

– Я слышал мнение Омендапа о положении на границах, – заговорил Рахимер. – А также о донесениях лазутчиков. По этой причине бьто созвано это заседание. Но есть еще более грозные новости. Я располагаю, как бы это выразиться, – он с хитрой улыбкой достал свиток папируса, – доказательством, что Ливия и Эфиопия замышляют союз против Египта.

– Все это к лучшему, – подал голос Сененмут, и в тоне его явственно звучали дерзкие ноты. – Но, господин визирь, да пошлют вам боги здоровья, богатства и процветания, мне кажется, мы говорили об отчете господина Сетоса о деле, которое рассматривал господин Амеротк в Зале Двух Истин.