И подмигнул Бадяге.

Дружинник, выпив пива, ожил. Ладонью бороду утер, усы, заговорил:

— Не то худо, княже, что запарился, а тем недоволен я, за прямоту прости, что видел господина Синегорья за черной, срамотной работой. Да что ж ты, простолюдин какой, чтоб пустяками такими заниматься? Мог кому и поручить работу, коль нашла на тебя такая блажь — наконечники для стрел ковать.

Владигор посмотрел на Бадягу, наклонив голову к плечу, с сожалением, как на полоумного. Немного погодя сказал:

— Младшой, а ведь еще отец мой, Светозор, мечи ковал, заговоры знал…

— Мечи — не стрелы, дело княжеское, — махнул рукой Бадяга. — А острия для стрел в Синегорье и мальчишки делают. Эка невидаль.

Бадяга был прав. Стрельбу из луков в Синегорье любили. Даже мальчики, не износившие и первой пары штанов, такие выделывали луки и стрелы, что и взрослому воину не зазорно было из них стрелять. Деды, отцы долгом своим считали обучить сыновей рукомеслу этому. Луки делали гнутые, клеенные из нескольких полос древесных, причем до трех пород дерева шло на лук: сверху — полоса березовая, средняя — ракитовая, нижнюю же клали липовую. Мочили склейку, а после выгибали над огнем. Рукоятку делали удобной, по руке, а над нею — канавку, чтоб стрела по ней бежала.

Не меньше труда требовалось при изготовлении стрел. Городские кузнецы за небольшую плату ковали мальчишкам наконечники, но зачастую юные умельцы делали их из кости или даже из осколков кремня. Главным считалось материал для лука найти, и лучше липы или березы не было древесины — щепили полешки, выбирая те, что без сучков, потом тщательно круглили ножом и камнем, до блеска натирали сухим хвощом. Изготавливали стрелы и из тростинок крепких.

Лучше перьев сороки для стрелы не придумаешь, но годились и галочьи, и вороньи, и от всякой другой крупной птицы. Вставив перья в прорезь, крепили их рыбьим клеем, а то и просто бечевкой тонкой прикручивали.

Лук и стрелы жители Ладора готовили прежде всего для дел военных. У каждого в дому висел такой лук с полусотней стрел да с десятком запасных тетив из сухожилий бычачьих, которые хранились в особом месте, где не могли они пересохнуть или, напротив, отсыреть. Но для охоты пользовались другим луком, хоть и изготовленным подобно боевому. Дичи в лесах, что окружали столицу Синегорья, водилось видимо-невидимо, а поэтому глухарь, тетерка, заяц, кабан, косуля нередко украшали стол ладорцев.

А еще очень любили ладорцы стрелять из лука в цель. Состязания лучников, по обычаю, назначались в один из дней после сбора урожая. В умении каждого ладорца отлично стрелять из лука Владигор видел залог успеха при отражении набегов со стороны враждебных княжеств. Поэтому состязаниям придавалось большое значение, по этому случаю на поле за городской стеной ставились скамьи для зрителей и помост для князя с дружиной. Не скупился Владигор на богатые призы, главными из которых были скакун при седле и сбруе и меч. Но не только награды привлекали тех, кто стремился отличиться в меткой стрельбе, — восхищенные возгласы женщин и девушек, встречавшие каждый удачный выстрел, заставляли сильнее биться сердце лучника. И это было дороже всех наград.

— Я не для лука стрелы делаю, неужто не догадался? — похлопал по плечу Бадяги Владигор.

— А для чего же? Оно и видно, впрочем, — для таких тяжелых наконечников древки что у дротика быть должны…

Князь не ответил. Он, уже облаченный в длинную, украшенную по вороту цветными бусинами рубаху из тонкого холста, размышлял, стоит ли отвечать Бадяге, но вот, будто решившись, хлопнул по его плечу так, что дружинник покачнулся, и коротко сказал:

— Пошли!

Дворец правителей Синегорья был большим и сложным по устройству сооружением, с башнями-повалушами в три и больше этажей, с островерхими куполками, с сенями-балконами, с разноцветными кровлями, которые к тому же были самых причудливых очертаний.