«Шпион» и «торговец» жались на одном конце скамьи, потому что другую ее часть занимал некто, своими пропорциями весьма смахивающий на волшебника. Лицо его было прикрыто носовым платком, и он испускал храпы с регулярностью гейзера – даже внезапная остановка дилижанса, судя по всему, его не разбудила. В целом выглядел «волшебник» так, как будто единственное, что ему порой досаждало в жизни, это тенденция мелких предметов притягиваться к нему, ну и периодические приливы-отливы.

Нянюшка Ягг все продолжала увлеченно копаться в своем мешке, а в подобных случаях нянюшкин рот, минуя мозг, подключался напрямую к глазным яблокам.

А еще нянюшка привыкла путешествовать на помеле. Наземное путешествие на большое расстояние было ей в новинку, поэтому она тщательно подготовилась.

– …Нукыся… сборник кроссвордов для долгих путешествий… подушечка… тальк… капкан на комаров… разговорник… пакет, в который рвать… о-о!

Аудитория, которая за время этой литании умудрилась вопреки всем физическим законам ужаться так, чтобы оказаться еще дальше от нянюшки, внимала ее речам с расширившимися от потрясения глазами.

– Что такое? – осведомилась матушка.

– Как ты думаешь, эта телега часто делает остановки?

– А в чем дело?

– Нужно было сходить кой-куда на дорожку. Прошу прощения. Это все от качки. Кто-нибудь знает, в этой коробке есть туалет? – бодро спросила нянюшка.

– Э-э, – произнес предполагаемый шпион, – обычно мы ждем до следующего города, ну а в самых крайних случаях…

Он вовремя прикусил язык, чуть было не добавив: «И окно сойдет». Для мужчины, путешествующего по ухабистым деревенским дорогам, это действительно был выход. Однако «шпиона» остановило ужасное предчувствие, что сидящая рядом с ним кошмарная старушка может отнесись к его предложению всерьез.

– До Охулана совсем недалеко, – пробормотала матушка, тщетно пытавшаяся чуть-чуть подремать. – Подожди капельку.

– Этот дилижанс в Охулане не останавливается, – подсказал «шпион».

Матушка Ветровоск подняла голову.

– Раньше не останавливался, – поправила она «шпиона».

Господин Бадья сидел в своем кабинете, пытаясь разобраться в бухгалтерских отчетах Оперы.

Но тщетно. Раньше у него никогда не возникало трудностей с бухгалтерскими документами, однако эти бумажки были родственны бухгалтерии примерно в той же степени, в какой песок родствен часовому механизму.

Нечаст Бадья всегда любил оперу. Он правда ничего в ней не понимал, но океан, к примеру, он тоже не понимал, и что ж теперь, ему нельзя любить океан? Оперу он рассматривал как дело, которым вполне можно заняться, скажем, на пенсии. Кроме того, предложение было слишком выгодным, чтобы упустить его. В бизнесе, которым он занимался до сих пор (оптовая продажа сыра, молока и их производных), наступили суровые времена, поэтому Нечаст Бадья и решил пуститься в более спокойные воды мира искусств.

Предыдущие владельцы поставили несколько очень даже неплохих опер. Жаль, что их гений не распространялся на бухгалтерскую отчетность. Создавалось впечатление, что деньги снимались со счетов в любой момент, когда возникала потребность в наличных средствах, а система финансовой отчетности главным образом состояла из записок на клочках бумаги, типа: «Взял тридцатку, чтобы заплатить К. Верну в понедельник. Р.» Кто такой Р.? А К. кто такой? И зачем он взял деньги? В мире сыров и молочных продуктов такие штучки никому не сходят с рук.