Я толкнул дверь и без труда открыл ее. Женщина равнодушно посмотрела на нас.

— Вы… больны? — нерешительно спросил я.

Она скинула смирительную рубашку, выскользнула из цепей и встала.

— О нет, — ответила она, продолжая все так же улыбаться. — Я Рут Карта. Джед сказал мне, что вы пришли. Меня несколько лет держали в сумасшедшем доме, а потом отпустили. Но иногда я тоскую по нему.

— Да, могу представить, — заметил я. — Совсем как вампир, которому каждое утро хочется вернуться в свою могилу. Она замерла, а ее глаза стали похожи на две стекляшки.

— Что вам наговорил Джед?

— Какие-то местные сплетни, миссис Карта. — Я протянул ей бутылку. Выпьете?

— Этого? — Она криво усмехнулась. — Нет уж, спасибо.

Разговор оборвался. Рути смотрела на нас зелеными непроницаемыми глазами, продолжая усмехаться, а от запаха плесени у меня свербило в носу. Что-то будет дальше? Тишину нарушила Розамонд.

— Вы действительно миссис Карта? — спросила она. — Как получилось, что вы носите ту же фамилию, что и…

— Успокойся, — тихо сказал я. — То, что мы супруги, не означает, что так бывает с каждым.

Однако Рут Карта нисколько не рассердилась.

— Джед — мой отец, а Лем — мой сын, — объяснила она. — Я вышла за Эдди Карта, своего кузена. Он уже давно умер, и потому меня поместили в сумасшедший дом.

— Отчаяние? — предположил я.

— Нет, — ответила она. — Я сама убила его. Помню, что все вокруг было красным.

Её улыбка не менялась, но я приметил в ней иронию и насмешку.

— Это случилось задолго до того, как в судах стали высмеивать подобную линию защиты. Однако в моём случае все было без обмана. Люди ошибаются, думая, что в газетах пишут сплошные враки.

— Похоже, вы воспитаны гораздо лучше, чем Джед или Лем.

— В молодости я была в школе для девиц на Востоке. Хотела там и остаться, но Джед не мог больше платить за меня. Вот я и стала такой озлобленной… из-за этой пахоты. Но на скуку давно не жалуюсь.

Я бы предпочел, чтобы Рут перестала улыбаться. Розамонд потянулась за бутылкой.

— Я хорошо понимаю, что вы чувствовали. Миссис Карта отступила к стене и прижалась к ней ладонями. Глаза ее вспыхнули, и она хрипло заговорила:

— Вы не можете знать. Такая молодая особа… вы не можете знать, как бывает, когда девушка живет среди радости и восторга, имеет красивые платья и поклонников — и вдруг возвращается сюда скоблить полы и варить капусту, а потом выходит замуж за тупого деревенщину с мозгом шимпанзе. Я садилась у кухонного окна и смотрела в него, ненавидя все и вся. Эдди этого никогда не понимал. Я просила его забрать меня в город, но он говорил, что это ему не по карману. Отказывая себе во всем, я скопила денег на поездку в Чикаго. Я мечтала о нем, но когда поехала, уже не была молодой девушкой. Люди на улице глазели на мои платья, а мне хотелось кричать.

Я глотнул из бутылки.

— Понимаю… кажется, — сказал я.

Она говорила все громче, и слюна капала с ее губ.

— Вот я и вернулась, а потом однажды увидела, как Эдди целует служанку, взяла топор и ударила его по голове. Он упал и задергался, как рыба на песке, а я снова почувствовала себя молодой.