– Патруль не успеет! Ты же сама просила поторопиться. – Мона странно захохотала, и Сандра поняла, что имеет дело с умалишенной.

– Останови сейчас же! – Она попробовала встряхнуть Мону за плечи, но машина лишь резко вильнула в сторону, едва не врезавшись в придорожные столбики.

– Не рыпайся, еще не время. Я ненавижу тебя. Ты украла мое лицо и мою судьбу. Я должна быть счастлива с Бертом – я!.. Жалкая маленькая добродетельная мышка! Тебе не понять Мону Барроу – величайшее трагическое дарование современности. Да! Так писали, и это была чистая правда… Мне не нужны его вонючие деньги и его гребаное сострадание!..

– Ты все еще любишь Берта, Мона. Отпусти его…

– Я?! – Истеричный смех сотряс тело женщины. Не сбавляя скорости, она неслась по горной трассе вверх, пренебрегая резкими гудками встречных автомобилей. – Любовь! Я предпочла бы остаться в притоне секты «Затмение», забыть обо всем… Мы курили, кололись и трахались с кем попало и где попало, всей «семьей» – вот это и есть «любовь»…

Мона вдруг повернула к своей спутнице побледневшее лицо, сорвала очки, и Сандра содрогнулась – перед ней сидела старуха.

– Не так свежа, не правда ли? Не гожусь для экрана и для роли супруги магната? Но я еще могу кое-что…

Приступ истерики прошел – Мона уверенно вела машину, ловко избегая столкновений. Сандра сжалась на сиденье в полной растерянности. Она понимала, что бороться на такой скорости означало неизбежную гибель.

– Вон там, наверху, видишь площадку? Я заприметила ее раньше. Ремонтные работы на сегодня прекращены, и мы выпорхнем в пустоту совершенно без зрителей. Только добренький боженька и его ангелы не подхватят наши души. За нами прибудут черти, чтобы утащить прямиком в ад. Это как раз по мне – жарко и никакой нравоучительной дребедени.

– Не думай, что тебе удастся обойтись без свидетелей. Над нами уже кружит патрульный вертолет – они засекли автомобиль.

– Тем лучше. Сопливые полицейские сумеют описать газетчикам последнюю роль Моны Барроу: «Полет над проклятой жизнью».

– Нет! Ты получишь за развод кучу денег и сможешь наслаждаться своими игрушками еще многие годы. Это вернее, чем рассчитывать на компанию в преисподней.

– Я не смогу наслаждаться ничем, пока живы вы с Бертом… А знаешь, еще в ресторане Гриндельвальда, когда ты, вроде улитки, приросла к своему креслу и выглядела как невеста из фильмов ужасов, я поняла все. У вас с Бертом на лбу сияла печать – печать сатаны. Вы были обречены на общее горе.

– На счастье, Мона. Мы сумеем дать друг другу так много, что даже сейчас, перед казнью, я с радостью признаю свою жизнь удавшейся. Мне фантастически повезло, Мона. Я встретила Берта – лучшего человека на свете. Да посмотри же, я улыбаюсь! Я смеюсь над твоей жалкой, беспомощной местью!..

Не переставая улыбаться, Сандра закрыла глаза. Она совсем не боялась смерти: Берт любит ее, а все остальное – мелочи. Даже небытие.

– Ну, вот мы и прибыли. Молись, если умеешь. А я проклинаю тебя! – Мона резко свернула на закрытый для проезда участок дороги. Сбив щиток с предупреждающими об опасности красными лампочками, машина устремилась к пропасти. Развороченные булыжники заставили сбавить скорость, из уст Моны вырвалось грязное ругательство.

– Берт! – С неожиданной силой Сандра рванула дверцу и вывалилась в строительный щебень. Не чувствуя боли, поднялась, рванулась к краю площадки. – Берт!

Маленький белый автомобиль с открытым верхом – тот самый, что был собран из трофеев победы руками Берта, преградил путь машине Моны.