Теперь она больше не шептала — ее голос звенел от злости. Наверное, будь в девичьих руках чуть больше силы — запросто утопила бы парня в своей неконтролируемой ярости.
Маг сумел ухватиться руками за края ванны и выдернуть тело из воды, после чего извернулся, сграбастал девушку и увлек на себя. Та только испуганно пискнула, когда внезапно оказалась в воде.
— Я тебя уб…
Возмущенный девичий вопль Костя запечатал поцелуем. Танша застучала кулачками по его плечам, рукам, спине, забилась, как рыба в сети, щедро расплескивая воду на пол. Но с каждой секундой затянувшегося поцелуя удары становились реже, слабее, пока не прекратились совсем и не сменились объятием. Когда рыцарь оторвался от желанных губ, девушка пообещала:
— Еще раз так поступишь, и я тебя убью!
— Конечно-конечно, моя милая, — согласился он с ней. — Это была всего лишь шутка. Неужели ты подумала, что я не узнал свою королеву амазонок?
— Вот за такую вторую шутку точно убью!, — пригрозила она и ткнула своим маленьким пальчиком в его грудь. — Прямо сюда, в самое сердце ударю…
Эмоциональная речь баронетты прервалась возмущенным воплем, когда парень со смехом плеснул в нее водой.
— Ах ты!… Ну, держись, неверный рыцарь!
Девушка стянула мокрое платье, под которым ничего не оказалось, и опустилась на колени Кости, упершись ладошками ему в грудь, после чего закачалась в ритме любовной схватки, сопровождая каждое свое движение негромким стоном наслаждения.
Из ванны любовники перебрались в кровать, где провели время до рассвета. Когда темнота в окне сменилась серыми предрассветными тенями, Танша с неохотой стала собираться.
— Уже утро, мне пора возвращаться в свою комнату, а то служанки поднимут переполох. Мне и так отец все уши прожужжал своими нотациями о «неподобающем благородной девице поведении», — явно передразнивая Тимора, произнесла она последние слова.
Платье баронетты было безвозвратно испорчено, по крайней мере, носить в ближайшие часы этот мокрый мятый комок материи было невозможно. Чародей выделил ей свою рубашку, которая прикрыла девушку до середины таких соблазнительных бедер. После чего, закутавшись в плащ (им оказалась та самая «простыня») и чмокнув молодого человека в губы на пороге комнаты, девушка выскользнула в коридор.
Уснул Костя мгновенно, едва голова коснулась слегка влажной подушки. Проснулся столь же быстро от грохота — дверь в комнату с такой силой ударилась о стену, что было удивительно, как она не рассыпалась на части.
С кровати землянин слетел в один миг, успев схватить ремень с кинжалом, свисавший со спинки в изголовье, обнажить клинок и встать за стулом с высокой спинкой, используя тот вместо прикрытия.
— Она умерла из-за тебя!, — прорычал Тимор Д’Рамст.
Именно он ворвался столь бесцеремонно в комнату к своему гостю. Барон был одет в кирасу прямо на тонкую рубашку, через правое плечо была перекинута перевязь с мечом, сам клинок он держал обнаженным в руках, и острие недвусмысленно смотрело на Марга. За спиной барона стояли три стражника в полном боевом облачении с короткими алебардами или чем-то похожим в руках.
— Что случилось?, — спросил его Маркин как можно более твердо и с достоинством, что сделать, будучи голым, было очень сложно.
— Моя дочь… Танша…, — Тут барон увидел платье, наброшенное на стул для просушки, после чего рявкнул: — Прочь все, дверь закрыть!
Когда за его спиной дверь с очередным грохотом (поторопились вояки, проявили излишнее рвение) закрылась, он шагнул к стулу, левой ладонью сжал в кулаке край платья и посмотрел на Костю.
— Зачем…, — начал он говорить, и вдруг половина его лица перекосилась, меч выпал из руки, а сам барон неловко завалился на бок; платье, так и оставшееся в кулаке, накрыло его сверху. |