Стражники переглянулись, потом тот, что первым заговорил, кивнул напарнику на землянина:

— Проводи господина рыцаря до яруса с ледниками и тут же назад.

Мертвецов в замке до похорон держали в ледниковых камерах подземелья. Глыбы льда на полу, в нишах и чары на камнях вокруг превращали каменную клеть в холодильник с температурой ниже десяти градусов. Несколько камер с разной температурой подходили для хранения всевозможных продуктов. Одну из них, самую холодную, отвели под мертвецов этой ночи. Во дворе, в одном из казематов, имеется замковая мертвецкая, но тела стражников отнесли в ближайшее подходящее место, а потом, после случившегося с бароном, переносить не стали.

Убитых полностью раздели и обернули в коричневую мешковину, на которой виднелись черные и белые пятна — кровь и изморозь. Все трое стражников были здесь. Больше никого.

— А где…, — Костя сглотнул появившийся в горле комок и повторил: — А где Танша?

— Ее милость в покоях своих лежит, — ответил молодой слуга, которому перепоручил сопровождать надоедливого мага провожатый из стражи.

— Веди туда.

Танша, как и солдаты, была полностью закутана в погребальную ткань. Ослепительно-белую, чуть светящуюся под солнечными лучами, что падали через окно на кровать, где лежало тело девушки. При виде свертка (по-другому и не скажешь) в форме человеческого тела у Кости все сжалось внутри, захотелось завыть по-звериному.

— Я хочу увидеть ее лицо…, — глухо произнес он.

Служанки, сидевшие в комнате, переглянулись между собой, потом самая старшая, толстая матрона шестидесяти с лишним лет, мягко произнесла:

— Это невозможно, господин Марг.

— Почему?!

— У нее нет лица. Тварь из бездны изрубила бедную девочку на куски. Зачарованная ткань держит ее расчлененное тело и не пропускает кровь, но на самом деле целого там нет ничего.

Не произнеся ни слова, он развернулся и вышел из комнаты, механически переставляя ноги, добрался до винтовой лестницы и стал спускаться, но на втором пролете остановился и ударил в стену кулаком, обдирая кожу на костяшках до крови, закусил губу и едва слышно застонал. Не от ссадин — рука даже не чувствовала боль.

«Правильно говорили раньше: что имеем — не храним, потерявши — плачем», — с надрывной тоской подумал он.

Забыться помогла работа над големом, которого привезли утром, еще до переполоха. Сосредоточившись на рунах, Костя забыл про еду и отдых, даже боль от смерти Танши притупилась. Уже ночью он наложил последнюю руну и вставил в металлического истукана накопитель. Голем вздрогнул, внутри него лязгнули цепляющие друг друга шестеренки, взвизгнули пружины, зазвенели пластины корпуса и загудел пар.

— Ну, здравствуй, Первый, я успел по тебе соскучиться, — произнес големостроитель и похлопал по металлическому плечу магическое создание. И на миг ему показалось, что грубые черты лицевой маски едва заметно дрогнули в ответ…

Шум во дворе отвлек его: он услышал громкий цокот копыт, конское ржание, выкрики людей. Выглянув из мастерской, увидел троицу всадников на тонконогих изящных лошадях. Лошадиные крупы и плащи седоков покрыты грязью, а конские морды — в пене. К ним уже бежали конюхи, которые приняли животных и стали водить по двору, давая остыть после бешеной скачки.

— Кто это?, — поинтересовался землянин у одного из конюхов.