— Станислав Радугин вызвал на дуэль Добрыню Добрынина прямо в академии, — выпалил капитан.

В зале поднялся довольный гул. Отец Стаса засиял, как начищенный самовар, и с гордостью ударил себя в грудь.

— Вот это я понимаю — достойный представитель нашего Рода! — его голос звенел от радости. — Мой сын решил нашу главную проблему! Молодой, дерзкий, умный! Яблоко от яблони!

— Вообще-то… Стас мёртв. Добрынин его на дуэли… эээ… победил, — уточнил капитан и поспешно отключился.

И вовремя: граф в ярости разломал телефон и метнул его в стену с такой силой, что тот разлетелся на тысячу мелких кусков.

На мгновение в зале повисла гробовая тишина, нарушаемая только приглушёнными стонами охранников за дверью. Но вскоре все опомнились и принялись обсуждать планы мести. Отец Стаса кричал, что собственными руками придушит Добрыню, и всё яростнее колотил кулаком по столу, который уже начал жалобно скрипеть.

— Вон отсюда! Все вон! — взревел граф, смахнув со стола всё, что на нём было. Чернильницы разбились о пол, разливая тёмные лужи. — Оставьте меня одного! Мне надо подумать!

Родня замерла, но потом нехотя начала протискиваться к выходу сквозь оцепеневшую охрану. Только отец Стаса стоял, как вкопанный, и твердил:

— Мой сын… Мой сын…

— Я сказал, оставить меня одного! — голос графа был холоднее зимнего ветра, и брат подчинился.

Проводив его свирепым взглядом, Радугин заметил в коридоре тёщу среди гвардейцев, и приказал её не впускать. Охранники поспешно захлопнули дверь, сквозь которую донёсся только её крик:

— Ах ты, шакал плешивый! — завопила бабуля.

Оставшись один, граф метался по залу, как тигр в тесной клетке, крушил всё подряд: срывал картины, разбивал вазы, превращал мебель в щепки. Бесило до белого каления, что весь его гениальный план полетел к чертям.

Втайне от всех он договорился со Стасом: тот должен был спровоцировать Добрынина на дуэль и отправить его на тот свет раз и навсегда. Всё казалось таким простым, а теперь Стас Радугин мёртв, а младший Добрынин жив-здоров и, наверняка, смеётся над ними.

Задыхаясь от ярости, граф огляделся по сторонам: ломать было почти нечего, разве что собственную голову об стену. Но злость его не отпускала. Более того, накатывало отчаяние: если брат или кто-то из своих узнает о его интригах, проблем не оберёшься. Все будут показывать на него пальцем и шептаться за спиной.

Попытавшись взять себя в руки, граф пригладил растрёпанные волосы, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Медленный вдох через нос… задержка… медленный выдох…

— Да чтоб тебя, сука! — взревел Руслан и пнул обломок стула. — Как так-то⁈ — ничего не помогает.

Его разрывало от ярости, что Стасик умудрился проиграть какому-то там Добрынину. Сама смерть племянника казалась теперь досадной мелочью. Граф не понимал, как он мог так облажаться? Ведь этот Добрыня — полный ноль! Все считали его слабаком, Стас сам ему об этом говорил.

Он заорал, чтобы ему принесли водки. Война затягивается, хотя всё должно было решиться в два счёта.

— Ничего, сейчас пропущу стаканчик и придумаю, как со всем этим бардаком разобраться, — задумчиво пробормотал граф.

* * *

— Всё поняли? Если да, можете идти, — сказал препод по трансфигурации. Пятая пара, а я уже мысленно отбиваю чечётку в клубе, собираясь отметить победу на дуэли.

Хотя, честно говоря, и отмечать-то особо не тянуло: ну, сдох Радугин и черт с ним. Мир лучше не стал, солнце ярче не засияло. Но Гришаня уже всё пронюхал, и от него не отвяжешься. Решил закатить тусовку, ещё и других знакомых аристо подтянул. Компания намечалась знатная. В принципе, можно развеяться, ведь дальше будет не до веселья.