|
Появлялись, как призраки, из ниоткуда и так же в никуда исчезали. А за собой оставляли трупы наших солдат. Я больше года гонялся за ними, и ничего. Мои солдаты выслеживали их на горных тропах, устраивали засады в месте предполагаемых диверсий, все оказалось бесполезно. Когда мы ждали их в одном месте, они наносили удар в другом. «Призраки» никогда не оставляли свидетелей. Захваченных пленных или уводили с собой, или добивали на месте. С конца 94-го года и до момента вывода наших войск из Чечни «призраки» совершили более двадцати диверсионных акций, уничтожая наших солдат и офицеров, захватывая оружие, военную технику, боеприпасы. И за все это время мы так ничего и не узнали об этой диверсионной группе.
— А вы, Андрей, ничего не путаете? — настороженно спросил Чернышов. — Перед поездкой сюда я просматривал материалы о деятельности чеченских диверсантов во время военной кампании 1994–1996 годов. Там нет упоминания о той диверсионной группе, о которой вы говорите. — Ну да, конечно. Все документы оформляла военная контрразведка, — сказал Андрей и отвернулся, чтобы Чернышов не увидел его беспомощного взгляда. — Контрразведчики, проводящие расследования по факту диверсий, не усмотрели признаков действий одной и той же группы. Но я-то был там, и мои солдаты тоже были! И я вам со всей ответственностью заявляю: почерк во всех диверсиях один и тот же! Но контрразведка даже не стала меня слушать. Все наши документы отправили назад, а мои собственные выводы посчитали плодом воображения. — У вас сохранились документы собственного расследования? — спросил Чернышов. — Сохранились. А если что и утеряно, то я и сейчас отлично все помню. Чернышову не хотелось сомневаться в выводах военной контрразведки, тем более что сам он не участвовал в расследовании, но уж слишком уверенно звучали слова армейского капитана. — Мне бы хотелось взглянуть на ваши документы, — сказал Чернышов. — Договорились, — ответил Васильченко. — Только они у меня не с собой, остались в расположении роты. Мы сейчас занимаем позиции на западной окраине станицы Ассиновская. Это в двадцати километрах от Ачхой-Мартана. Если нужно, я могу подвезти вам эти документы. — В этом нет необходимости, — возразил Чернышов. — Завтра с утра мы вместе с вами выезжаем в район расположения вашей роты. Как, пустите на позиции трех оперативников из Москвы? — с усмешкой спросил Чернышов. — Можно и пустить, если начальство не будет против, — заметил Васильченко. — Только знаете, там стреляют. — Ничего, в Москве такое тоже иногда случается, — ответил Чернышов.
13 В разведроте 24. Х, воскресенье, 13.45
Армейский «УАЗ-469» подпрыгивал на ухабах разбитой тяжелой техникой грунтовой дороги. Сержант-водитель раскачивался на своем сиденье в такт каждому подбрасыванию машины. Этими своими движениями он скорее напоминал лихого наездника, чем водителя армейского автомобиля. На соседнем с водителем сиденье расположился капитан Васильченко, положив автомат себе на колени. Он всецело был поглощен изучением дороги и ее окрестностей. Возможная засада чеченских боевиков армейского разведчика беспокоила гораздо больше, чем вызываемые тряской неудобства. На заднем сиденье «уазика» в полном составе разместилась оперативная группа Управления по борьбе с терроризмом. Задняя подвеска «уазика» оказалась еще более жесткой, поэтому и тряску задние пассажиры ощущали сильнее. Наконец Артем Ветров, которому досталось самое неудобное место, не выдержал и сказал, обращаясь к капитану Васильченко: — Вы бы, Андрей, захватываемые у бандитов джипы оставляли у себя в роте в качестве трофеев. |
