— Ты какого хера скалишься, щенок? Хоть знаешь, куда тебя везут? Из таких мест не возвращаются.

Чуть поворачиваю голову вбок.

— Не возвращаются только с того света. Да и то, знаешь, бывают исключения. А из других мест, как правило, выход может отыскаться всегда.

Уверенный голос явно чуть смущает офицера. Судя по подавленному рыку, он явно собирался что-то немедленно ответить, но благополучно запнулся. И теперь подбирает варианты. Я же пытаюсь расслабить сознание. Сейчас нельзя срываться. Тем более пытаться использовать мыслеконструкции. Даже если отбросить тот факт, что я не чувствую целей, это могут зафиксировать. На месте генерала я бы обязательно включил в состав группы захвата менталиста. Либо человека, который умеет пользоваться профильными артефактами. Вероятность того, что при задержании объект инстинктивно использует своё главное оружие, максимально велика.

Интересно, в чём они меня подозревают? Если речь пойдёт про Эдану или Маркуса, то обоих могут проверить на предмет внедрения. Вряд ли что-то найдут, конечно. Но если менталист попадётся опытный и не остановится, пока не вывернет разум объекта исследования наизнанку, может случиться всякое.

Ещё один вариант — убийство Альберта Столса. Но тут надо связать воедино все нити, от пропажи призрака до моего контакта со студентом. К тому же есть ещё одна проблема: орудие убийства банально пропало. А сознание Ваан Сомбун уже не изучить, она мертва. То есть никаких веских доказательств у них быть не должно.

Кто-то из подконтрольной четвёрки смог освободиться и всё рассказать? С трудом в это верится, но в целом возможно. Другое дело, что здесь будет их слово против моего. Хотя в таком случае безопасники точно затребуют нормального менталиста для проверки моего собственного разума.

В голове проносится шальная мысль признаться самому, но я её сразу же отбрасываю. Уверен, я смогу договориться и избежать ответственности за всё, что совершил. Но потом придётся долго ходить строем, выполнять приказы и смотреть снизу вверх на идиотов с парой извилин, что получили полковничьи погоны, потому что их отцы были генералами.

Микроавтобус резко тормозит на светофоре и меня бросает вперёд, впаяв головой в стенку. Кто-то из бойцов издаёт смешок, но того сразу одёргивает старший, который так и не нашёлся, что ответить на мою реплику. Так что решил просто сделать вид, что её не было. Зато теперь даёт команду своим людям вернуть задержанного на место и с комфортом уложить на пол. После чего орёт водителю, нецензурно предупреждая о вреде экстренного торможения для всех частей его тела.

Если воняющий гнилым мясом и овощами хрыч думает, что это ему поможет, то это зря. Ты уже в списке, ублюдок. Расслабься и жди, когда за тобой придут.

Когда снова трогаемся, офицер внезапно решает возобновить разговор.

— Ты это, парень. Слышь?

Пытаюсь уловить смысл бессвязной реплики, но получается пока с трудом. Поэтому просто выворачиваю голову в его сторону. Может, хочет извиниться за их "грубое поведение"? Проникся?

— Если признаться в чём хочешь, можешь прямо сейчас это и сделать. Мы потом, если что, за тебя впишемся. Ну ты понимаешь ведь, о чём я?

На самом деле я ни хера не понимаю. Но чистосердечного признания с искренним раскаянием и горючими слезами в планах на день всё равно нет, поэтому я просто отворачиваюсь. Против ожидания этот говнюк даже не пытается выплеснуть на мне злобу и раздражение. Просто замолкает. Похоже это было дежурное предложение, на которое отвечают регулярным отказом.

Куда они вообще меня везут? Мы уже прилично катаемся по улицам Дели и, судя по частым звукам автомобильных сигналов, которые нас буквально окружают, останавливаться не собираемся.

Несмотря на попытку максимально расслабить тонкую часть своего разума, порой улавливаю чужие эмоции.