– Мысли? – сочувственно спросила Лика Кирилла.

– Они самые... – невесело проговорил тот, обхватив голову руками. – Я не понимаю, что происходит. Это не поддается объяснению. Единственное объяснение, которое я могу кое-как слепить, – полный бред. Поэтому...

– Я все-таки схожу на кухню, – предложила Лика. – Лучшее лекарство от мыслей – это еда. И побольше.

Так и получилось – после яичницы с колбасой, пары огромных бутербродов с сыром и двух чашек чая Кирилл перестал думать не только о Молочкове, татуировках и маньяках. Он вообще перестал думать. Он уснул. Его тело словно вмиг окаменело, застыло, голова запрокинулась назад, веки опустились. Лика некоторое время молча слушала едва различимое дыхание оперативника, потом бесшумно встала из кресла, переоделась в ванной и легла на кровать в комнате, где еще недавно жила Алена Жданова. У Лики не было на этот счет никаких предубеждений, и спала она глубоким спокойным сном, без сновидений и кошмаров.

Ее заботило другое, и перед сном она, вспомнив ту самую фразу Кирилла, заперлась на задвижку. А под кровать положила молоток – инструмент, которым Лика, само собой, владела не слишком Хорошо, однако эта штуковина была тяжелой и самой Лике внушала уважение.

Глава 22

Поначалу Кирилл не мог сообразить, где же он находится. А когда сообразил, досадливо прищелкнул языком – нет, все вчера вышло не по его, все вышло не так! Ни "просто посмотреть", ни свалить из Ликиной квартиры... Тотальная засада по всем направлениям. А после нескольких часов сна в одежде с диванным подлокотником вместо подушки самочувствие Кирилла было тем более неоптимистичное – будто во все конечности вставили по деревянному протезу. При попытке пошевелиться сразу вспомнились и вчерашние кирпичи, и прыжки через заборы...

– Пристрелите меня, – пробормотал Кирилл. Но никто не отозвался, никто не проявил милосердия к разваливавшемуся на части оперуполномоченному. Поэтому пришлось встать на ноги и отправиться на звук и на запах – со стороны кухни что-то шипело и что-то пахло.

– Хорошо, что ты преподаешь просто физкультуру, а не какие-нибудь там восточные единоборства, – вместо приветствия просипел Кирилл. – Иначе бы я не проснулся. – Он ждал со стороны Лики какой-то реакции, но ее не было. – А зачем тебе молоток? – обеспокоился Кирилл.

– Средство самозащиты, – пояснила Лика. – Хотя ты так крепко спишь, что можно было обойтись и без молотка: связать по рукам и ногам и сбросить в мусоропровод. Я слышала, что пожарные здоровы дрыхнуть, но, оказывается, менты тоже не слабаки по этой части...

– Мы вообще крутые ребята, – сказал Кирилл и опустился на табурет. – И спать, и жрать... В смысле, кушать.

Лика посмотрела на него пристально и странно.

– Что? – спросил Кирилл, яростно протирая глаза. – Что-то не так?

– Конечно. Первый раз у меня дома ночует милиционер. И первый раз я кормлю завтраком мужчину, который спал у меня дома, но с которым у меня ничего не было.

– Виноват, исправлюсь, – сказал Кирилл.

– Это не обязательно. Нас связывает нечто большее, чем секс. Большее, чем любовь. Нас связывает кровь.

– Ой, только не надо про кровь на пустой желудок, – попросил Кирилл. – Сначала позавтракаем, а уже потом про кровь и все остальное.

– Какие же вы нежные, мужики! – вынесла свой суровый приговор Лика и сбросила со сковороды на тарелку очередной блин.